На книгу Ионы

"Встань!" - повелел Он, и сердце во мне разъярилось:
В ком же сегодня Твоя благодать, совершенство и милость?
Тихо на свете живу я, лишь слушаю песни цикад, высох сам, как цикада.
Больше уже никого, ничего - даже рая не надо.
Гонишь опять от простора полей этих чистых, забытых, и горьких, и диких
В срам обнажённый её площадей, переулков горбатых, безликих?
Преданный раб вразумит своего Господина -
Не постыдятся ни верного пса, ни Единого Сына.
Свиньям теперь отдаёшь на попранье святыню?
Встал, обернул пред блудницы-Ниневии лик иссечённую спину,
К сродной стихии морской привела меня влага души из очей выступая,
Отбыл корабль на Фарсис - Иегову не слышу, не знаю.
Разбушевалась гроза.
Воды не держат корабль, волны борют борта, словно дикие звери.
В трюм, как во мрак преисподней, сошёл и зажмурил глаза:
Иегове не верю!
Но закричал капитан,
Ухватил за плечо, потрясая:
- Спишь ли? Ещё ли не ведаешь что за беда
Нам приключилась такая?
Кто ты? Посланник каких ты богов,
Что лишь тебя одного не пугает пучина?
И самовольно, отвыкший, я думал, от слов, молвил язык мой:
- И горю сему есть причина!"
Предал хозяина житель гортани моей.
Рёк:" Иегова - мой Бог." - добавил ещё:"Я - еврей,
Я убегаю в Фарсис от лица Господина."
Ужаснулись вокруг, возопили все вдруг:
- Что за зло причиняешь душам нашим ты, друг?
И ответил им я:
- Вы мне все не друзья,
А язычников грязное стадо.
Тот , Кто мир сотворил
Был мне дорог, был мил,
Но веление дал горше ада:
Вот таким же служить -
Не хочу больше жить!
Да и ваших мне жизней не надо.
Побелели они, как снопы повалясь,
Рвали платья, кричали обеты,
Вопрошали что делать со мной, помолясь,
И просили прощенья за это.
Я ж велел себя взять,
Душу с телом предать
Воле волн,как солёной могиле -
Буде цел их корабль,
Я же - проклятый раб.
И они, так и сделав, уплыли.
Я лежал на волне -
Безразличный вполне,
Собираясь оставить дыханье.
Кит из моря взошёл:
Иегова нашёл
По Себе для меня воздаянье:
Гробу живому был отдан я в пищу живую вместе с травою морскою,
Все Его воды неслись над пленённой моей головою.
Тесно и смрадно в позорной и странно-нелепой могиле.
Вспомнил тогда - как велик Он, и как перед Ним я бессилен.
В бездне тройной я Его призывал, трое суток в тоске изнывая:
"Верю, что слышишь меня, я спасенье Твоё и в отчаяньи чаю!"
Он же, услышав меня, пожалел мою сирую душу,
И отрыгнул меня кит у причала родного на сушу.

"Встань!"- повелел Он, и сердце во мне застонало:
Мало ты что ли, волчица, меня препинала?
Мало пророков убитых, напрасно истраченных дней
У каменистой, бесплодной, пустынной дороги твоей?
В язву ревности мне - вид её лица,
Как в носу свиньи - золото кольца!
Жди ж меня теперь, жди, неверная,
Ненавистная мне, Ниневия!
Исполняя обеты трёх дней, трое суток её обходил, и в ней слово Творца возвещал.
И молва по базарам как вихрь прокатилась, весть домчала к царю в тронный зал:
- Он повсюду вопит:"Иегова сказал - жить осталось тебе сорок дней,
А затем не оставлю и камня на камне, даже памяти славы твоей!"
В чешуе он, как в коже,
И морскою травою он зачем-то главу увенчал?
И, смутившись от страха, умолкли вельможи.
Государь же, вскочив, закричал:
- Сыпьте пепел повсюду,
Пусть отныне пребудут
Нам постелью земля, да зола;
Крепко к Богу вопите,
О пощаде молите,
Отрекайтесь скорее от зла!
Скиньте ваши одежды, вретища тащите,
Покрывайте домашних и скот -
Может быть есть надежда, может будут защитой?
И никто пусть не ест и не пьёт!
Плюнул я, возмутясь, на комедию эту:
О, коварный, бессмысленный род! -
Всё играют в игрушки, как малые дети.
Побросают - и дня не пройдёт!

" Я помиловал их" - Иегова изрёк,
И душа надломилась - мой дух изнемог:
Так люблю Тебя я, как не любит невесту младую мужчина,
Я бы отдал и руку, и глаз, я б заклал и единого сына!
За Тобою ходил я всегда так, как ходит звезда за луною.
Что же Ты поигрался сегодня, Владыка, со мною?
Я всю жизнь для Тебя то в китах, то в оврагах ночую,
А они - изгаляются в храмах и срама не чуют???
Точно в печени нож, словно жемчуг в грязи -
Драгоценную весть в эти уши!
Почему же Ты, Святый, желаешь спасти
Их отпетые души?
Были искони злыми они, и от века грехом упивались,
Но не зная Твоей доброты, хоть отчасти Тебя опасались!
Ты сказал: "на пиру никогда
Да не сходятся Каин и Авель."
А теперь чаша их нечистот и блуда
Опрокинулась и на Израиль?
В нём рождён я, в нём вскормлен - помазанник Твой -
Перед ним и Тобой отличился.
Как с покрытой позором вернусь головой?
Рёк Господь: " И ты так огорчился?"

Сжалось сердце во мне, сжались пальцы в кулак,
Сомневаясь: я то ли услышал?
Дрожь уняв в своём теле, на неверных ногах
Из проклятой Ниневии вышел.
Путь мой лёг
На восток.
Возле стен городских
Я поставил нехитрую кущу,
И уселся туда,
Ожидая суда,
Предречённого мне Всемогущим.
Час за часом сидел,
Да на тени глядел:
Всё темнели они, удлиняясь.
Вдруг зелёный росток
Обнаружил у ног
И смотрел на него, изумляясь:
Был он хрупок и мал,
Только рост прибавлял
За минуту, как будто бы за год!
И листвой шелестя, пышным деревом стал,
Когда солнце скатилось на запад.
Так ему я был рад,
Словно был он мне брат,
И посланник Небесной Отчизны!
Я уснул на пиру,
А проснулся в жару -
И попал на печальную тризну:
На заре его корень червяк подточил, и задул знойный ветер с востока.
И мой друг умирал,
Слёзы-листья ронял,
А к полудню растенье засохло.
И зенит стал главу мне неистово жечь.
Я из сердца направил к Всевышнему речь:
- Дай же смерти и мне!
Сокрушён я вполне,
Твою волю в трудах выполняя,
Свою долю - влачу.
А чего я хочу? -
Я и сам уже не понимаю.
И Господь вопросил:
- Я тебя огорчил?
Дал тростинку - товарища отнял?
Ты за ним не ходил,
Только день с ним пробыл -
Отчего же Меня ты не  понял?
Более ста двадцати тысяч душ изнывают сейчас в этих стенах, как некогда ты,
Но во чреве китовом.
Я этим душам - Создатель,а ты -
Лишь на миг получил от Меня это древо готовым.