Искандер-Бей. Поэма

Стрельцов Сергей.
Искандер-Бей или Георгий Кастриотти, князь Арберский.
Поэма.

Посвящается светлой памяти моего отца лейтенанта Александра Стрельцова.
 Arma virumque cano
                Virgilius
От Автора
Я переписывал эту поэму два раза. Первая часть- это все что осталось от второго варианта. Вторая- это заредактированный до неузнаваемости первый. В силу названных причин Vers Alexandrin соседствует с обычными четырехстопными ямбами. Для того чтобы проверить достоверность описываемых событий я просмотрел все доступные мне отечественные, английские, французские и итальянские издания. Но и теперь не могу поручиться за то, что в действительности все было совершенно так же, как в этой короткой поэме- сочиненной за два вечера летом '95 года на моей квартире, напротив гостиницы 'Украина'. Весь этот труд был предпринят мною в память о сожженной прежде трагедии 'Георгий' посвященной тому же герою. Интересующимся его судьбой я могу порекомендовать труд Курбатова "Скандербег. Великий воин Албании". Последняя часть моей поэмы была добавлена через некоторое время.
Необходимые пояснения: Арберия- это одно из старых названий Албании, известной в тот период еще как Иллирия- это, не употребленное мною имя этой страны встречается и у Шекспира, оно всегда было популярно у литераторов. Круя- удельный город Кастриотов. Мой герой получил придворное образование и знал не менее семи языков.
Поднявшись вверх, на брег холодной грудой пал
И, брызнув пеною, летит обратно вал.
За ним другой- бежит- застыл- Мгновение!-
И быстро рухнул вниз, припав в оцепенении
К суровым берегам- он медлит и молчит.
Но зашипел опять- и шумно прочь скользит.
Цепляет ветер вдруг за лодку рыбака
И как безумную влачит ее пока
Не обессилит он и так же, будто вдруг,
Швырнув куда-нибудь с незримых смертным рук,
Не отшатнется. И сиреною завыв,
Не сгинет в глубине, свой норов усмирив.
'Бунт всех земных стихий свободою своей
Ничто в сравнении с движением страстей.
И гибель берега и волн нельзя сравнить
С томлением души уже уставшей жить.'-
Так, сидя на скале, и, грустно зря округ,
Изрек Искандер-Бей. Багровый солнца круг,
Мелькая между туч, уже клонился прочь.
День быстро угасал; и наступала ночь.
И тень и черноту уж обнял кое-как
Разлившийся везде немногоцветный мрак.
По брегу, меж камней- путь пробуя клюкой-
Ступал слепой старик, неловкою ногой
Пиная то бока над ним нависших скал,
То вылетевший вдруг ему под ноги вал.
Остановился он. И зрит Искандер-Бей,
Что путник поманил его рукой своей;
И обратив к нему незрячую главу
Проговорил: 'Я знал, что ныне быть тому-
Всю ночь молился я- мне Бог тогда открыл-
Идти сюда...' Но тут меж ними ветр завыл-
Искандер-Бей ступил поближе к старику
И по прохладному и мокрому песку
За ним остался след плаща, сапог и шпор.
Старик приблизился. Бушующий простор
Не смог бы самых слов, произнесенных им
От Бея скрыть уже: ' Знать Богом Ты любим'-
Сказал старик- 'когда слепца тебя искать
Послал Он. Но узнай, что должно мне сказать.
В младенчестве своем по манию отца
Отрекся Ты Христа, и волею Творца
Оставил отчий дом. И был заложник там,
Где светочи наук гуляют по дворцам.
Там, сделавшись учен наукою мирской,
Ты рано грех узнал сердечный и плотской.
И те семь языков, что знает разум Твой
Не говорят Тебе, где ждет Тебя покой.
И чужд душе ислам, и сердцу чужд пророк,
Который освятил разнузданный порок.
Слащавый Аль Коран не говорит уму
Желанного Зачем?- Куда? и- Почему?
И Родина зовет, слабея каждый час,
К отмщению Тебя. Ты не готов сейчас,
Но скоро грянет день и меч в руке Твоей
Как молния падет на головы пашей.'
"Но кто Ты- о слепец!- и почему Тебе
Поверить должен я- как Небу и Судьбе."-
Спросил Искандер-Бей- "И где тому зарок,
Что говорит тобой не злобный бес, а Бог."
'Я'- отвечал слепец-' смиренный раб Христов-
В пещере среди скал нашел я тайный кров.
И долгих тридцать лет в молитве и посте
Я прожил там один. Но в этом, что Тебе.
Сюда уже летит посланец за Тобой-
Прощай!' И в тот же миг над ближнею скалой
Вознесся пенный конь и радостный гонец
Воскликнул- 'О, Алла... Нашелся наконец!
Спешим скорей к паше- сегодня за Дунай
Уходит полк.' И Бей рек старику- "Прощай!"
II
Во тьме высокое чело
Блистало под лучом луны.
Покинув бранное седло,
Бей шел в шатер за ним послы.
Их тайных грамот начертанье
Спешит прочесть перед свечой;
И чувств знакомое дыханье
Следит меж каждою строкой:
'Наш заговор теперь свершен-
Я занял Нишу. Слово друга-
Когда Пашой разоблачен
Иль от нужды, иль от испуга
Решишься Ты осман оставить
И Бея властную печать,
Чтоб крест и меч Христов принять
Они придут Тебя прославить.
Во польском царстве Ягеллона
Тебя ждут - сильный друг, почет,
Пост капитана, милость трона,
Заслуги, злато и народ.'
"Куда-как лестны эти речи
Сердец возвышенных язык,
Воспитанный в огне и сече,
Люблю я слышать, но привык
Чураться я любови друга-
Неблагодарная потуга,
Она как вражеский клинок
Пронзает сердце в должный срок.
Но не за тем я откажу
Поляков славному посольству,
Чтоб не родиться недовольству
Я слово правды Вам скажу:
Отчизны горестной судьба
Ко мне взывает тридцать лет.
Мой час настал. Постылый гнет
Падет от рук моих. Туда
Давно я обращаю взор
Там мой удел, там мой позор.
Я по рожденью раб Христов,
Но пред турецким ятаганом
Отец склонился. К басурманам
Я стал заложник. Но оков
И безнадежные вериги
Тогда мне заменили книги,
Мужи ученья и письма,
Молитв, веселья и ума.
Латынь- мне открывал Вергилий,
А древний греческий- Омир,
Мне Дант открыл новейший мир
В веселой речи, но идиллий-
Того что жаждал видеть Я
В нем не нашлось. Увы! друзья.
Новейший мир куда как скучен,
Хоть древним опытом научен."
Все было сказано меж них.
Послы воздавши златом Бею
Исчезли в мрак. Рукой своею
Он, ближних вновь призвав своих,
Им молвит: "В лагере своем
Эфенди[1] нынче украдем
И в скорый путь. На Крую нам
Лететь по долам и горам."
Эфенди связан, и в мешке.
Отряд поднялся и без шума
Дунай покинул. Ветер дунул
Вдоль по безмолственной реке.
Вот третьи сутки. Им привал,
В мешке эфенди изможденный,
Случайной раной обагренный,
Сквозь кляп негромко застонал.
Его открыли. Видя Бея
И избранных его чреду,
Он скоро понял их мечту
И ей поддался, хоть робея.
Приказы, вензели, печати,
Запрос к казенной голове,
Чтоб Крую Бею передати
И гарнизон недели в две
Он подписал. И, сам вершок,
Спешит обратно в свой мешок.
Укрыв в лесу большой отряд,
Вступил Бей в крепость в свите малой.
Родные стены. Скорбный взгляд
Скользит по лицам- прежних мало-
Но он был узнан ими- Вот
Вернулся в Крую Кастриот;
В удел отца- сын запоздалый,
Но витязь чуждый, хоть удалый.
Начальник гарнизона к ним
Без видимых внял подозрений-
Печать эфенди перед ним,
Он раб властительных решений.
Распоряжения летят
И крепость к двухнедельной сдаче
Уже готовят, но иначе желанья Бея говорят.
И той же ночью тайным знаком
Он скрытых воинов зовет
К вратам отверстым. Чуть войдет
Его дружина- смертным страхом
И резвой сталью поражен
Падет османский гарнизон.
Угасли бранные огни.
К утру свершился бой вчерашний.
Война- урод смешной и страшный.
Ее друзья себе враги.
Теперь, одет как должно князю,
Искандер-Бей вошел в собор:
"Я к Вам вернулся. Бог простер
Ко мне свое благоволенье
И сердце бедное мое
Решилось в новое житье.
Мой дерзкий шаг- не жест сомненья.
Султан поднимет меч жестокий,
Но Гьонов сын, но я Георгий
Восставлю бурю мятежа.
Он отшатнется нас дрожа.
И хоть отступник мой отец
И умер в узах в чуждой вере.
В его наученный примере
Я здесь покаюсь наконец."
III
Что жизнь? Единый миг из счастья и невзгод.
Властительный Мурад к себе пашей зовет.
Какой удар, Судьба!- всесильною рукой
Ты повернула вспять исход войны. Иной
Великий муж поднял среди вселенной меч,
Чтоб волею небес империю рассечь.
"Я вижу впереди"- кричал Султан Мурад-
"Погибель сил моих и самый близкий ад.
Читатель вещих звезд моей судьбе изрек
Среди последних дней воинственный урок.
Он здесь- он при дверях. Бессмысленной войной
Настанет он для нас, Аллах!- за что со мной,
Со славою моей, которой равных нет,
Ты стал так зол и строг... На что мне Твой ответ!?
Я прах и стану им- как молния сквозь ночь
Мелькнув среди людей, я удаляюсь прочь.
Иные дни придут- я буду им смешон-
И кто тому виной- Рабы, молчите?!- Он!
Прощай, Искандер-Бей! Прощай- и видит свет
Без злобы я смотрю Тебе сегодня в след.
Не раз Твоим клинком я христиан смирял.
Огонь и кровь, и страх за ним летели. Стал
Ты символом побед для армии моей.
И что же ныне Ты? Прощай, Искандер-Бей!-
Тебя сманил Христос- ни золото, ни честь,
Ни ласки кротких дев, ни злых придворных лесть
Не заняли души великой до того,
Чтоб предпочесть всем им лишь Бога своего.
Увы! Веселый рок над нами пошутил.
Я знал, что будет так, но этих смертных сил
Недоставало мне- и вот поверил я,
Когда передо мной средь бранного огня,
Средь славы войсковой явился муж войны-
Властитель светлых дум и крохотной страны."
Схватив рукою грудь, Султан умолк на миг,
Чтоб вновь вскочив с перин издать протяжный крик,
В котором излились и зверской страсти гнет,
И страх, и боль, и желчь, и- кто его поймет...
"Прощай, Искандер-Бей! Арберия- прощай!
Меня ждет страшный ад.- Тебя прекрасный рай!
Сочтен мой краткий век- и смерти вечной тень
Уже передо мной- За днем иссякнет день,
Бесплодные труды, бесплодная печаль
Сменит. Груди моей коснется чья-то сталь.
И все- лишь тишь да мрак, да бремя вечных мук,
Но Ты мой новый враг, но Ты мой старый друг...
Увы, не Ты со мной разделишь страшный час.
И не Твоя рука моих коснется глаз,
Когда моя душа покинет навсегда
Измученную плоть. Но нынче меч сюда!
Один достойный мне противник в мире есть.
Одна сраженья с ним меня утешит честь!"
 


[1] Высокопоставленный турецкий чиновник.