Вивисекция

Обрела тебя, и вместе с тем обрела я и боль.
Изнутри разливается с кровью по кончикам пальцев
Моя тихая песнь, что летит вечно к свету, как моль,
И сгорает во все уничтожившей пламенной страсти.
Там, где билось и жило, все выжжено к черту дотла.
В голове дует ветер, гоняет обрывки бумаги —
Старых писем, не посланных в прошлое, где я одна,
Запинаясь от холода, вешаю белые флаги.
Под чужой юрисдикцией нынче все земли мои,
А в темнице, в которую брошена, тихо и грустно.
Где ты? Как ты? Какую погоду ты чуешь внутри?
Твоей памяти крипта полна? Или в ней уже пусто?
Снова камень в руке. Я кидаю лениво вперед
Это странное землерожденное пухлое тельце.
Ударяется и приземляется прямо у ног —
Если все ж быть внимательным — окаменелое сердце.
Время тянется, как переваренный сладкий сироп.
Кто-то кинул в кастрюлю крахмала. Вот глупые шутки.
День подходит к концу. Вечных звезд разбредается сноп
По бессмертному небу оттенка сухой незабудки.
Без сочувствия прутья решетки ломает Луна,
Режет светом пространство, в котором ни капли свободы.
Загаси же свой свет — даже с ним я тоскую одна.
Мне не скрасят печали ни травы, ни звери, ни воды.
Перламутровой каплей слезинка течет по щеке.
В унисон водопадам, дождям вою я с Артемидой.
Снова слышится стук в моем свежеразбитом виске.
Странно. Асистолия давно уже тянется ниткой.
Так откуда же в рваной грудине взялась эта жизнь?
Что ее воскресило да наперекор самой смерти?
Как проникло волшебное Ян в непреступное Инь?
Не понять, как и многое в этой земной круговерти.
Я сама по себе, как огонь на огарке свечи —
Так близка к окончанию, все же живу и пылаю.
Если знаешь ты тайны — не нужно мне их. Помолчи.
Как-нибудь обо всем я сама неизбежно узнаю.