Сонет 127 Мой Шекспир

Цвет чёрный прежде не бывал прекрасным,
Среди имен красавиц чёрных нет;
Теперь смуглы красотки, и напрасно
Клевещут, что бастард твой чёрный цвет.
С тех пор как руки взяли мощь Природы,
Украсив фальшь искусственным лицом,
Лишь красота, безмолвна и безродна,
Осквернена напраслины венцом.
Но брови чёрны, ворона крылами
Глаза любимой скорбью подчеркнут
К тем, кто красы живой не зная сами,
Оклеветать естественность рискнут:

Они скорбят с печальной чистотой,
И всяк язык зовёт их красотой.



In the old age black was not counted fair,
Or if it were it bore not beauty's name;
But now is black beauty's successive heir,
And beauty slandered with a bastard shame:
For since each hand hath put on Nature's power,
Fairing the foul with art's false borrowed face,
Sweet beauty hath no name, no holy bower,
But is profaned, if not lives in disgrace.
Therefore my mistress' brows are raven black,
Her eyes so suited, and they mourners seem
At such who not born fair no beauty lack,
Sland'ring creation with a false esteem:
Yet so they mourn, becoming of their woe,
That every tongue says beauty should look so.

Sonnet 127 by William Shakespeare