Мастер и Маргарита

25 лет назад я пытался устроиться в одну замысловатую организацию. Условия приёма там были тоже достаточно замысловатые. После нескольких испытаний я имел беседу с одним из начальников этой фирмы. Разговор касался всего на свете, в частности, он спросил меня о моих литературных пристрастиях. Я сказал ему, что люблю Платонова и не люблю Булгакова. – Почему? – поинтересовался он.  – Платонов демократ, а Булгаков аристократ. А я не люблю аристократов, - ответил ему я.
Я не соврал. Всё так и есть. Мне не нравится Булгаков; вернее сказать, мне чуждо его мировоззрение. Я читал многое из того, что он написал. Кое-что вызывает уважение, виден талант автора. Например, «Собачье сердце». Но чуждость никуда не делась.
Только роман «Мастер и Маргарита» стоит особняком. И в нём есть страницы, которые показывают, что Булгаков как был, так и остался мне чуждым. И всё же! Что-то в нём есть такое, что затрагивает некие струны в душе, чем-то он притягивает, и это притяжение не ослабевает. А тут ещё посмотрел по телевизору фильм «Мастер и Маргарита», снятый Бортко. Вот что удивительно – после распада СССР не снято ни одного хорошего фильма. Ни одного, кроме «Мастера и Маргариты». Актёры – и старые, советского изготовления, и более молодые – все играют хорошо. Даже слово к их игре трудно подобрать. Я бы сказал – вкусно играют, да боюсь, меня не поймут. Даже Илья Олейников, известный у нас пошлыми юмористическими передачами, сыграл нормально, по-человечески.
Почему это стало возможным? Почему это всем удалось? В чём секрет этого романа – ведь это всё из-за него?
Это заставило меня задуматься, и те мысли, к которым я пришёл, я сейчас изложу.
Начнём с того, что в романе много дурацкого, явно лишнего. Многочисленные похождения подручных Воланда иногда имеют внутренний смысл, а иногда просто занимают пространство на бумаге безо всякого смысла. Или вот – описание посещения буфетчиком Соковым профессора Кузьмина. Несколько страниц без малейшего намёка на какой-либо смысл. Лишены смысла и довольно большие куски в романе, где автор пытается объяснить только что написанную им чертовщину с позиций здравого смысла. Как, скажем, размышления Римского и Варенухи по поводу необъяснимого перемещения Лиходеева в Ялту. Такие страницы читались лишь из уважения к автору. Знал бы, где кончается эта собачья чушь и начинается нормальный текст, просто пропустил бы их.
И даже наличие этих совершенно бессмысленных кусков не уничтожает привлекательности романа! Так в чём же дело?!
Было бы здорово написать анализ романа в детективном стиле, постепенно задавая вопросы и приближаясь к окончательному ответу, разгадке тайны романа «Мастер и Маргарита». Но увы! Написать так мне не удастся, потому что как только я задал себе этот вопрос и взглянул на роман в целом, так ответ сразу и пришёл. Оставалось только гулять по страницам, отыскивая всё новые подтверждения сделанного вывода.
А вывод такой: привлекательность романа «Мастер и Маргарита» в том, что там описывается инстинкт творчества. Здесь надо ненадолго уйти в сторону от литературы к естествознанию. Пьер Тейяр де Шарден был первым, кто заметил, что с возникновением мышления при помощи головного мозга это мышление стало мощным фактором, ускоряющим эволюцию.
Без комментариев дам определение мышления: «Мышление – это изменение алгоритма реагирования на окружающую среду».
А вот теперь перейдём к важному для последующего изложения выводу. Человек относится к стайным животным. И предки человека, от которых мы произошли как вид, задолго до этого уже были стайными животными. А для стайных животных существует способ резко ускорить эволюцию при помощи мышления. Дело в том, что найденное одной особью решение задачи (изменяющее поведение решившего) может стать доступным всей стае, если она научится новым действиям у первооткрывателя. И те стаи, которые не упустили этот вариант ускоренного мышления, победили в конкурентной борьбе, от них мы и произошли. А не упустить этот шанс удалось потому, что обучение закрепилось на уровне инстинкта. С одной стороны, все знают, что люди обладают инстинктивным стремлением подражать другим (обучаться). С другой стороны, природа закрепила в людях инстинкт творчества, мощную потребность решать новые задачи и давать полученные результаты другим людям.
Отметим одну особенность этого инстинкта. Мы видим, что источником этого инстинкта, причиной его возникновения является польза, которую он даёт для выживания стаи (изменения алгоритма реагирования на окружающую среду наилучшим для выживания стаи образом). Но непосредственно сам инстинкт творчества направлен только на решение задач, на поиск нового. Будет ли это новое полезно или вредно для людей – этого инстинкт творчества определить не может. Это зависит от свойств человеческого разума в целом. В большинстве случаев новые знания помогали выживать; но бывали и противоположные случаи.
Вернёмся теперь к литературе. Это тоже вариант творчества, способ что-то передать людям. Писатель Гайто Газданов написал (цитирую по памяти, не дословно): «Я всю жизнь находился в странном заблуждении, что знаю что-то такое, чего не знают другие люди, и должен им об этом рассказать». Видите, как? Умом он понимает, что оснований для такого предположения нет, но инстинкт сильнее разума – он гонит писать что-то для людей. И, что касается Гайто Газданова, он всё-таки сумел сказать своё слово.
Раз это инстинкт, он присущ всем людям. Но, во-первых, в разной степени, а во-вторых, удовлетворять потребность в творчестве труднее, чем, скажем, потребность в еде. У многих не получается. У них остаётся голод по творчеству, природу которого они часто и не могут понять. Этот голод ощущается как сознание пустоты жизни, скука.
Очевидно, Мастер в романе предстаёт носителем такого инстинкта. Булгаков ничего не пишет о мотивах Мастера в начале его работы над романом о Понтии Пилате. Просто взял и начал писать. Потом, ближе к концу повествования, Мастер говорит Бездомному: «Я хотел объехать весь земной шар…» Что ж не объехал? Ведь имел кучу денег – взял бы и поехал. Нет, сидение в подвале за столом перевесило.
И процесс творчества Булгаков не описывает.  Сел писать и написал. Иногда это так и бывает -  приходят мысли, и только успевай записывать. А иногда бьёшься над вроде бы простой мыслью днями, месяцами – не получается написать, и всё тут.
Я потому об этом пишу, что мы с Мастером одной крови – вкус творчества нам знаком. И таких как мы на самом деле много – я ещё буду об этом писать, позже.
Но вот Мастер закончил свой роман. Теперь инстинкт гонит его отдать свои мысли людям. Роман надо опубликовать. Мастер уверен, что написал вещь, нужную людям. Но тут вылезают: редактора журналов, критик Латунский, литератор Мстислав Лаврович и другие. Они говорят, что роман вредный, что это «попытка протащить в печать апологию Иисуса Христа», «пилатчина» и тому подобное, что конкретно, Булгаков не уточняет.
Понятно, что в СССР тема религии была скользкой темой. Безбожие было частью официальной идеологии, переть против этой линии было опасно. Отметим, однако, такой факт. Демьян Бедный написал глумливую поэму о Христе (возможно, именно она навела Булгакова на мысль приписать аналогичное сочинение поэту Ивану Бездомному). После этого в печати появилось стихотворное послание Демьяну Бедному с очень резкой критикой его поэмы. Соответственно, там была прямая защита Иисуса Христа, попытка объяснить его значение для коммунистов. Сейчас в интернете это произведение приписывается Есенину. В те годы приписывалось другому человеку (фамилию его я забыл). В газете под названием «Пятая газета» была статья, в которой высказывалось мнение, что автором «Послания» был Сталин. Если исходить из текста послания, оснований приписывать его авторство Сталину гораздо больше, чем Есенину. Оно совершенно не есенинского духа и стиля.
Здесь же я говорю об этом потому, что становится видно – в СССР можно было высказывать и противоположные взгляды. То есть, можно было защищаться.  Мастер этого не сделал. Конечно, можно сослаться на неопытность Мастера в литературном мире, на барьеры, которые он увидел при попытке туда проникнуть. Но можно предположить и другое – Мастер не мог выразить словами, почему считает свой роман важным для людей. Он сам ощущал это на уровне интуиции. И это, кстати, частое явление. Мастер даже не в состоянии найти область, в которой надо искать значение романа. Он явно преждевременно называет Бездомного своим учеником (полагая, что ему есть чему научить), когда тот всего лишь ознакомился с его романом, заинтересовался им. Учеником он имел бы право назвать Ивана Николаевича, если бы в том проснулась тяга к творчеству. Произошло ли это, мы из романа Булгакова так и не узнаем.
Вопрос о полезности творчества один из ключевых в романе «Мастер и Маргарита». То, что творчество может приводить к опасным и вредным для людей результатам, видно не только на примере атомной бомбы. Несколько тысяч лет назад люди уже видели, что новое знание может быть опасно, и в Библии Адам и Ева оказались изгнаны из рая за то, что съели плоды с древа познания добра и зла. Познание нового всегда означает разрушение старых алгоритмов; и уже тогда люди видели, что разрушиться может и не то, что предполагалось из первоначальных соображений, а глубинные неосознанные алгоритмы поведения, обеспечивающие совместное выживание людей в обществе.
Несколько веков технического взлёта человечества утвердили в наших современниках мнение о благотворности прогресса – мы постоянно пользуемся его результатами в виде электричества, водопровода, автомобилей, самолётов, телевизоров и компьютеров. Старое представление о сатане как искусителе для людей познавать то, что опасно для них, оказалось сильно поколеблено. Булгаков вполне определённо стоит на стороне прогресса против ограничений свободной мысли. Он и в качестве эпиграфа к роману приводит слова из «Фауста» Гёте: «Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо…». То есть, познание ускользает из рук сатаны и становится рабочим инструментом людей.
Второе возражение против свободного творчества – то, что его результат может оказаться несвоевременным, непонятным людям. Зачем печатать роман о Пилате, смысл которого поймут сто человек в стране, когда на этой бумаге можно напечатать, например, учебники по электротехнике? Подобные мысли посещали ещё Пушкина. Он выходил из них посредством циркового кульбита: «Нас мало избранных, счастливцев праздных, пренебрегающих презренной пользой, единого прекрасного жрецов». Пользу для всех, заложенную в основе инстинкта творчества, он ловко подменял групповым интересом, интересом тех, кто понимает, интересом своей тесной группы. Это тоже обычное явление. Оно позволяет сохраняться многим творческим людям, когда их мало, когда их идеи ещё не воспринимаются обществом. Этот же приём используется корыстными группировками, когда объединяющая идея не в том, чтобы в итоге поднять общество в целом, а в том, чтобы совместно паразитировать на нём.
У Мастера не было своей группы, он был одинок. У него была только Маргарита, но о ней речь впереди. Поэтому Мастер был уязвимее других. В частности, он не имел возможности тайно распространять свой роман среди своих, получая определённую долю моральной поддержки, и надеяться, что со временем он станет доступен людям – так, как поступали достаточно многие, в том числе и упомянутый выше Платонов, и сам Булгаков.
Теперь остановимся на романе Мастера и личности самого Мастера и будем их оценивать не с точки зрения официоза, не с точки зрения самого Мастера или его возлюбленной Маргариты, а с нашей точки зрения. Под нами я здесь подразумеваю всех тех, кто заражён инстинктом творчества, кому Мастер свой, и потому к нему можно и нужно относиться, как к своему товарищу – без всего наносного, того, что мешает делу, только по существу.
Нас много, и я буду говорить от имени всех. Про нас хорошо сказала Мария Склодовская-Кюри.
«Весной прошлого года мои дочери вывели шелковичных червей. Я ещё была очень больна и в течение нескольких недель своего вынужденного безделия наблюдала за образованием шелковичных коконов. Оно крайне заинтересовало меня.  Эти гусеницы, деятельные, добросовестные, работающие так охотно, так настойчиво, произвели на меня большое впечатление. Глядя на них, я почувствовала себя принадлежащей к их породе, хотя, быть может, и не так хорошо организованной для работы, как они. Я тоже всё время упорно и терпеливо стремилась к одной цели. Я действовала без малейшей уверенности в том, что в этом истина, зная, что жизнь – дар мимолётный и непрочный, что после неё ничего не останется и что другие понимают её иначе. Я действовала несомненно оттого, что нечто меня обязывало к этому, совершенно так же, как гусеница должна делать кокон, даже в том случае, когда ей невозможно его закончить, и всё-таки работает с неизменным упорством. А если ей не удастся закончить свою работу, она умрёт, не превратившись в бабочку – без вознаграждения».
По части полноты самоотдачи в творчестве мастер превосходит многих из нас. Он бросил жену, даже забыл, как её зовут; он отказался даже от своего имени – оно потеряло всякое значение по сравнению с его трудом. На такое способны немногие, и я даже не буду судить о том, кто здесь больше прав, какие жертвы можно приносить творчеству, какие нельзя. Каждый пишет свою историю сам, а результат работы оценит время. Но, когда он получил сильный неожиданный удар в виде невозможности донести до людей результат своего творчества, он сломался. А мог бы положить роман в дальний ящик стола и работать над чем-нибудь ещё.
У меня были две маленькие книжицы совершенно неизвестного поэта, фамилии его я не помню. Его, наверное, никто теперь не помнит. Его стихи тогда показались мне не шедеврами, но вполне добротными. Во всяком случае, намного лучше тех, которые печатаются сейчас в литературных журналах. Там у него мне запомнилось одно стихотворение. Он писал, что не может сравниться с Пушкиным по многим параметрам – в лицее не учился, с царями не спорил, и ещё чего-то не делал. Автор этих книжиц прожил трудную жизнь, в тюрьме сидел, тяжело и много работал (это видно из его стихов). И он пишет в конце стихотворения: «… пишу стихи и складываю в стол. Я с Пушкиным равняться не желаю, но в стойкости его я превзошёл». Он – молодец, а Мастер здесь подкачал.
Если же говорить о романе Мастера, то видно, что здесь подкачал Булгаков. Он дал несколько глав из романа Мастера. Написано хорошо, спорить не приходится. Но если задуматься, а что ещё он мог написать о Понтии Пилате? Понтий Пилат интересует всех без исключения только в связи с Иисусом Христом. Можете ли вы представить страницы романа Мастера, в которых описывается детство Пилата, его сражения с варварами? Я не могу. Получается по объёму рассказ, а вовсе не роман. Но – оставим это на совести Булгакова, и, заодно, предположим, что в романе было ещё что-то, о чём он нам не стал писать, а мы не в силах догадаться. То, что мы прочитали из романа Мастера в романе Булгакова, оказалось непереносимым для воинствующих атеистов. Но интересно, что если бы о нём дали высказаться ортодоксальным церковникам, оценки были бы такими же. Бога сына Иисуса Христа он называет Иешуа Га-Ноцри (наверное, выкопал из каких-нибудь отвергаемых официальной религией текстов), все факты его официальной биографии не совпадают с тем, что изложено у Мастера. О чём это говорит? О том, наверное, что истина, когда она появляется, не нужна тем, кто без неё неплохо устроился в жизни. Тот, кто с ней пришёл, получает удары со всех сторон. Да ещё о том, что часто вначале трудно разобрать – истина это или очередное заблуждение. Вторая мысль, высказанная в романе – это страх Пилата, что на него может быть написан донос цезарю. Вот ведь, первый человек в Иудее, а – боится. Иешуа после своей смерти намекает ему о том, что знает это, словами, что «в числе человеческих пороков одним из самых главных он считает трусость». В этом проскальзывает современность, когда многие боялись доносов, арестов (и Маргарита ведь, когда к ней пришёл Азазелло, первым делом решила, что её хотят арестовать; а Мастера и вовсе арестовывали по доносу Алоизия Могарыча). Но в Древнем Риме… Мне приходит на ум другая страна и другое время – наша страна времён раскола, по описанию протопопа Аввакума. И во время ссылки, и во время заточения Аввакум находился под полной властью разных местных начальников. Аввакум был не простым узником, он лично общался с царём, и все это знали. Не исключена была ситуация, когда Аввакум оказался бы вызван к царю. Там он мог бы рассказать о том, как с ним обращались. А обращались так, как будто бы начальник был одновременно и богом, и чёртом – злобно, жестоко и совершенно безбоязненно. До бога высоко, до царя далеко – чего стесняться? Неужели правда, что Древний Рим был в этом плане ближе к современности, чем к России XVII  века? Мне ближе точка зрения, что Пилат просто вёл политическую игру с иудейскими религиозными деятелями. Но версия Мастера – более человечная, что ли, вполне имеет право на существование, тем более, что в цели романа «Мастер и Маргарита» вовсе не входило исследование древностей, а входило как раз исследование современности.
В целом роман Мастера видится как интересная версия когда-то происходивших событий с поиском аналогий с современностью. Это интересно, но не настолько, чтобы сделать распространение этого романа целью жизни. Но допустим, что в романе было ещё что-то, что не перешло в текст «Мастера и Маргариты». Да и значение любого настоящего произведения невозможно полностью пересказать простыми словами. Всегда останется ещё что-то. Мне, например, сильно пришлась по душе беседа Пилата и Афрания. Замечу между делом, что в фильме Бортко Афраний выбрасывает перстень, подаренный ему Пилатом – поступок глупый, ни из чего не вытекающий. В романе его нет.
У меня есть товарищ. Мы вместе работаем электриками на одном предприятии. Он тоже из породы шелковичных гусениц, Марии Кюри и Мастера. Он даже коллега Мастера. Пишет рассказы и бОльшие по объёму работы на исторические темы. Писал про древнюю Грецию, про вторую мировую войну, сейчас закончил большую работу о маршале Нее и наполеоновских войнах. По мне, темы, которые он выбирает, и та информация, которую он даёт, интереснее того, что написал Мастер. Это, конечно, дело вкуса, и меня легко обвинить в пристрастности к моему товарищу. Не важно. Он опубликовал свои работы в интернете, на сайте проза.ру. Мы издали его книгу (теперь это намного легче,  чем было в СССР). Он даёт свою книгу всем, кто заинтересуется его рассказами об истории. Потом спрашивает при встрече: «Ты прочитал книгу?» - и получает стандартный ответ: «Нет ещё. Некогда читать – дети, машина, дача… Времени нет». Он не сдаётся, несмотря на такой наш народ, свою старость и болезни (мы ведь с ним старики), поганую ситуацию в мире. Дойдёт ли когда-нибудь его труд до людей? Не знаю. И никто не знает.
Я тоже кое-что нашёл, что может быть важно для людей. Если бы кого-то в нашем мире интересовала философия, то для таких людей я открыл бы новый мир, поставил бы философию с головы (в каком положении она сейчас пребывает) на ноги. Но таких не обнаруживаю.
Что касается литературы, то на сайте стихи.ру я находил  десятки авторов, стихи которых не уступают стихам известных поэтов, а наоборот, превосходят их. Кто знает о них? Поэзия не является их работой. Они могут быть механизаторами, токарями, военными, инженерами, пенсионерами.  Я горжусь этими людьми. Пока есть такие люди, надежда ещё не потеряна. Никто из нас не рвётся за славой, не планирует получать за свой творческий труд большие деньги. Мы работаем бескорыстно, движимые только инстинктом, о котором так хорошо написала Мария Кюри. Нас, может быть, привлекает в романе «Мастер и Маргарита» именно фигура Мастера, ведь он – один из нас.
Теперь пришла пора сказать несколько слов о Маргарите. Немногими словами Булгаков рисует очень привлекательный, женственный образ. Постичь этот секрет я не могу и говорить об этом не буду. Но вот о том, что связало Мастера и Маргариту, Булгаков написал вполне определённо, и об этом я скажу. Возникновение любви – загадка, и почему их потянуло навстречу друг другу, понять невозможно. Но когда они сблизились и узнали друг друга, их отношения стали понятны. Дело в том, что Маргарита была лишена того, что обычно занимает и наполняет жизнь женщины – детей. Этот инстинкт посильнее творческого, и, как правило, женщинам этого хватает. Но тоже не всегда – посмотрите хотя бы на Марию Склодовскую-Кюри. А вот без детей и без творчества жизнь заполнить нечем. И Мастер говорит: «Так вот она говорила, что с жёлтыми цветами в руках она вышла в тот день, чтобы я наконец её нашёл, и что если бы этого не произошло, она отравилась бы, потому что жизнь её пуста». Вот что произошло – не имея возможности самой реализовать творческий инстинкт, она прилепилась к Мастеру, чтобы греться его жаром и получить в качестве смысла жизни его смысл. И потом она сама говорит: «… ты знаешь, что я всю жизнь вложила в эту твою работу».  По существу, кроме женственности и преданности Мастеру и его труду, у Маргариты ничего нет. Но разве этого мало? Нет, не мало.
У нас тоже есть жёны. Здесь обо всех я говорить не могу, только за себя и своего товарища. Наши жёны не Маргариты, у них есть дети, внуки, семейные заботы. Они не вмешиваются в эту часть нашей жизни. Разве что понимают, что это для нас важно, и не мешают. И это хорошо. Тащить на себе ответственность за человека, который твою жизнь сделал своею – нет, я такого не хочу.
Маргарита, вернёмся опять к ней, жила в очень комфортных условиях – муж крупный специалист, большая квартира, в деньгах не нуждалась. И всё это она готова бросить ради нищенской жизни с Мастером. Это отражение инстинкта творчества, который не признаёт таких ценностей материального мира, как комфорт, вкусная еда, развлечения, сближает с нами и самого Булгакова. Если в других произведениях, да и в начале этого романа, он ещё похож на профессора Преображенского, для которого творчество, наука – лишь средство для удобной и сытой жизни, то потом он всё ближе подходит к взглядам бесштанного Мастера.
И, если уж я заговорил вначале о фильме по Булгаковскому роману, скажу несколько слов и об этом. Все артисты подобны Маргарите – они горят чужим, не ими зажжённым огнём, огнём, зажжённым авторами тех ролей, которые они играют. Но чтобы гореть, надо понимать, чувствовать душой этот огонь. Я думаю, что актёры потому играли в этом фильме хорошо, что чувствовали его обращённость к творчеству, то есть к оправданию и их собственной жизни.
Как справедливо указывал булгаковский Воланд, свет не может быть виден без теней, добро неразличимо, если по контрасту рядом нет зла. Поэтому в романе «Мастер и Маргарита» много места отводится для описания мира, в котором нет творчества – ущербного мира очень многих людей. Это и целая череда разнообразных литераторов (перечислять или даже просто кого-то упоминать не буду), это сотрудники Варьете, это жители дома №302-бис, это… да практически все, кроме Мастера, Маргариты и Воланда с его свитой. В этом мире нет больших целей, а есть желание пристроиться так, чтобы получить получше жильё, побольше денег, повкуснее есть, поменьше работать. К чему описывать все проявления этого мира в романе? Я и не буду.
Разве что напомню слова Воланда: «Ну что же… Они люди как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было…Ну, легкомысленны… ну, что ж… и милосердие иногда стучится в их сердца… обыкновенные люди… в общем, напоминают прежних… квартирный вопрос только испортил их…» Люди как люди. Собственно, и мы часто бываем в такой шкуре. Нам тоже нужны деньги, мы тоже не умеем спать под открытым небом. Нам свойственна лень, многие другие недостатки, усталость, приступы неверия в свои силы. Пушкин вообще сказал: «Пока не требует поэта…» Вы знаете, что там дальше. И всё же жалко людей. Они теряют так много, и сами не понимают этого. И хорошо бы меру знать в погоне за благами, за халявой. А то придётся потом бегать по улицам голым, как посетительницам выступления Воланда в Варьете.
Осталось сказать только о ещё одной составляющей романа «Мастер и Маргарита» - Воланде и его свите. Я не сторонник чертовщины и мистики и не ищу потусторонних смыслов в явлениях. Поэтому и Воланд, и вся его команда для меня это отражение обычных человеческих качеств, только в определённом смысле поставленных в крайние, редко встречающиеся в обычной жизни условия.
Воланд предстаёт в романе вовсе не врагом рода человеческого. Когда он говорит о людях : «Они люди как люди… милосердие иногда стучится в их сердца…» - с какой точки зрения он смотрит на них? Вовсе не с точки зрения врага, для которого чем хуже, тем лучше. Скорее, с точки зрения уставшего человека, знающего, сколько у людей недостатков, и прощающего их. Чему же он тогда противостоит? А ведь противостоит, это ясно видно из сцены с Левием Матвеем, наполненной взаимной неприязнью. Полагаю, что бог, которого представляет Левий, это окончательная оценка всего. Для этого бога нет вопросов, всё окончательно разделено на чёрное и белое. Неприязнь к нему Воланда – это неприязнь живущего, развивающегося и умирающего человека к остановке жизни, к застою. Ведь для разума застой – это преждевременная смерть.
Что касается команды Воланда, то все они обладают общим свойством. Они – представители обывательского, лишённого творчества мира, но при этом они не имеют обычных для этого мира мотивов поведения – им не надо ни к чему стремиться. У них нет проблем с едой, жильём, Гелла сколько угодно может ходить среди них голой – секс им тоже не нужен. Они абсолютно свободны, за исключением того, что должны иногда выполнять необременительные приказы Воланда. Знание мира, из которого они вышли, позволяет им дёргать за ниточки, управляющие поведением обывателей, загонять их в смешные и нелепые ситуации, издеваться над ними. Но, получив свободу действий, что они могут? Разве что устроить пожар в доме Грибоедова…
Что мы видим в итоге? Роман Булгакова «Мастер и Маргарита» - апология творчества, воспевание творческого инстинкта.
В заключение хочу сказать несколько слов, не относящихся прямо к роману. Часто жизнь человека, открывшего что-то новое и важное для людей, гораздо трагичнее судьбы булгаковского Мастера. Примером может служить врач Игнатий Земмельвейс. Он обнаружил, что врачи в его время из-за недостаточной дезинфекции рук сами заражали и убивали этим рожениц в родильных домах. Внедрив дезинфекцию у себя, он практически ликвидировал смертность при родах. Но учёный мир не принял его открытия – врачи предпочитали убивать пациентов, но не признаваться в своих ошибках. В конце концов Земмельвейса упекли в сумасшедший дом , где он и умер. Есть версия, что умер от побоев. Нетерпение Земмельвейса можно понять – речь шла о непосредственной угрозе жизни людей, о предотвращении убийств. Нам с Мастером в этом повезло – то, что мы открыли, так явно не затрагивает жизни людей. Несмотря на это, Мастер сломался из-за невозможности донести свои знания до людей. Что же помогает мне не сломаться?
Помните, Воланд сказал Мастеру: «Рукописи не горят». Зная, сколько достойных людей живёт рядом и исчезнет бесследно, я вижу отчётливо, что Воланд не прав: рукописи горят. Рукописи не горят только в одном смысле: если открыто что-то важное, оно обязательно будет переоткрыто вновь. Под ним будет написано другое имя? А какое это имеет значение? У нас с Мастером нет имён.
Конечно, мы живём в такое время, когда само существование человечества может оборваться. И дело не в войне – война лишь ускоряет идущие процессы. Тогда некому будет что-то переоткрывать. Но тогда не будут иметь смысла ни мои открытия, ни роман Булгакова «Мастер и Маргарита», ни то, что две тысячи с лишним лет назад жил на Земле жестокий пятый прокуратор Иудеи всадник Понтийский Пилат.

---------------
Работу моего товарища "Последняя атака маршала Нея", о которой я упоминал в тексте,  можно посмотреть здесь  https://proza.ru/avtor/tkachev