Как ногтями по стеклу - словами по сердцу

Как ногтями по стеклу - словами по сердцу.
Ты ходишь по свежевымытому полу в грязных берцах
Вокруг да около по моим кругам ада.
А мои ноги зацементированы по щиколотку, не ступить и шага.
И эти круги ада когда-нибудь меня, конечно, спалят.
У  меня уже не осталось ни одного нерва
И если у кого-то в животе бабочки, то у меня черви
И они пожирают мою плоть изнутри и им кайфово.
И вот вам рапорт от рядового:
Кушать подано, товарищ командир/капитан/начальник.
Вот она я, в западне в форме блюдечка с голубой каемочкой.
Хотите, подам вам филе, хотите, ушную мочку.
Хотите, раз и навсегда поставлю точку
В том письме на 146 страниц, которое начала писать ночью.
Хотите, разорву себя сама на части.
Вот она я. Я и мои тридцать три несчастья,
Дурная голова, торчащая наполовину из пасти
Чудовища, которого я сама изобрела в твоем лице,
Прицелься и стреляй побольнее.
Хочешь, в голову, хочешь в сердце,
Я уже ничего не чувствую - ни ног ниже щиколотки,
Ни где заканчиваются стены и начинаются потолки,
Ни как пахнет весной за чужими окнами,
Ни как шагать после дождя по лужам мокрым.
Я даже не почувствую тепла твоих объятий, если ты меня обнимешь.
Забирай трофейную тушу, слышишь, слышишь?!
Я сдаюсь, видишь, подняла из простынь белый флаг.
Повернуть бы время назад, тебя назад, меня назад
Туда, где мы еще не были  знакомы.
Где музыку слушали через магнитофоны
И записывали на VHS-кассеты кино,
Ставили в квартирах трюмо,
Стирали руками даже постельное белье
И ели из сковородки макароны по-флотски.
Потому что взгляд мой идиотский
Выдает меня с потрохами и ты знаешь, что победил,
А я слетела с лестницы, потому что на ней не было перил,
И ты внезапно вышел в дамки.

Но знаешь, я бы тебе одному не побоялась показать свою изнанку.