Алексей Витаков

АЛЕКСЕЙ ВИТАКОВ
(род. в 1966 г.)

Истину как-то простую
Мне посоветовал май:
Если из вечности дует,
Форточку не закрывай.

Просто замри и не думай,
И ни о чём не тоскуй.
Ветер, летящий без шума,
Слушай и против не плюй.

Туч нависающих спелость.
Дождь по бульварным усам.
Выйдет луна, чтобы сделать
Кесарево небесам.

Звёзды, дорога и паперть.
Свет, загоняющий в дрожь.
То, что умом не охватишь,
Слухом и зреньем поймёшь.

***

Испуганно глядел на небо ельник.
Полярная звезда брела рекой.
Ночной туман из берегов в деревню
Сбегал, как из кастрюли молоко.
Над лугом кольца стягивали совы.
Тень по стене тянулась от ружья.
А я смотрел в окно на бор сосновый,
Заслушиваясь скрипом бытия.
Светила мандариновая долька
Луны. В углу избы – пастушья плеть
И сапоги, убитые настолько,
Что никогда не смогут умереть.
И страшную река тянула байку
Про лесосплав, про самолёт АН-2.
Всю ночь старуха штопала фуфайку
И думала, что всё ещё жива.
На убранном столе светились крошки.
Сквозь брёвна проступала немота.
Курил пастух, и голубые мошки,
Как из дупла, летели изо рта.
Я вырос в тех краях, где мало света,
Где тьма порой рождается из тьмы.
Из снега – снег. Где маленькое лето,
Как дырка на подоле у зимы.
Я помню неба низкого изнанку,
Когда гундосил дождь, как пономарь.
И женских споров красную волчанку.
И лесовозов выхлопную гарь.
Ещё лай ветра, череду заборов.
И праздники с гармонью и треской
В кровоподтeках пьяных разговоров,
А после – с неизменною тоской.
Там над убогой почвой крыши чахли.
О новой смерти ворон голосил,
Но звёзды там черёмухою пахли.
И Бог со мной ночами говорил.

* * *
 
Сесть за руль. Оглянуться на дом.
И смотреть, не ропща на планиду,
Как деревья идут за окном
И никак из России не выйдут.
 
Отрывается ветер от крон.
Март стоит синевою огретый
В голый парк возвращается звон
И приходят на нерест поэты.
 
Реки вскроются. Вздыбленный лёд
Сложит кукиш вороне-дурынде,
И пойдет, как Сусанин, пойдёт,
Но и он из России не выйдет.
 
Ночь пропахнет до самого дна
Прелью и тополиным ремонтом.
Выйдет самоубийцей луна,
Глядя в зыбкую нефть горизонта.
 
Просто стой и не жди новостей.
Просто слушай: о чём воет ветер.
Снег пришёл – как седой Моисей.
И лежит в ожидании смерти.
 
Обреч;нно такою весной
Понимаешь, шалея от стыни,
Что крыло за спиною одно,
Что с рожденья ты в стаю не принят.
 
Ты стоишь, взгляд бросаешь кругом.
Ни летать не умеешь, ни падать.
Что одним можно сделать крылом? –
Лишь лицо надоевшее спрятать.
 
Расколодило солнцем пути.
Попросили метели отставки.
Никому, никуда не уйти.
Отдохни. Покури на заправке.
 
Никуда... И в цветение верб
Просочатся тщета и препоны.
Но – весна! Но идёт на ущерб
Тень летящей над трассой вороны.

* * *
 
День прожит и уже забыт.
Сбивается погода с такта.
В четыре стороны глядит
Зимы московской катаракта.
 
Зима слепа, но ей назло,
Пройдя моря и реки сора,
Упало белое крыло
На клавиши из монитора.
 
Пиши, поэт, пока душа
К себе самой летит на свечке,
Пока ты лунку продышал
И видишь кровь на Чёрной речке
 
Пока Восток орех грызёт,
И дремлет Запад – кот учёный,
Пока в когтях тебя несёт
Над Лукоморьем Дуб зелёный.
 
Пиши, разматывая путь,
Кати клубок в иных просторах.
Слова помогут отомкнуть
Замок на клетке монитора.
 
И выйдет ангел-серафим –
Шесть крыльев из огня и света;
Он будет в точности таким,
Как на картинках интернета.
 
Пусть за окном кипит в тщете
Москва, похожая на улей.
У Чёрной речки в животе
Навек звезда застряла пулей.