Океан

Где-то там, на изломанном дне моего сомнения,
Не найдёт ваша жалкая ложь себе оправдания.
Будет мой океан исступлённо молить о спасении,
Захлебнувшись слюной в своей же луже раскаяния.

Будут чайки морские горланить как майские кошки.
– Вы чего здесь забыли, дурные? Валите обратно! –
Яро камни запустят мальчишки, но не понарошку.
Чайки станут орать всё сильнее. Донельзя отвратно.

Будет мой океан умолять корабли развернуться;
Кто-то матом гневливо пошлёт на три славные буквы.
– Вам же, глупые, надо домой поскорее вернуться! –
Невпопад завизжат маяки, утонув в чае с клюквой,

В толстой кружке, забытой на краешке чьей-то Вселенной,
Что в ладонях шершавых ютиться любила когда-то.
Только нет больше света, ладоней, мечты сокровенной.
Ничего не осталось – ни писем, ни мыслей, ни взгляда.

Океан мой избылся, измучился, стал мелкой лужей.
Корабли потонули, а чаек прогнали мальчишки.
Я проснулся. Но мир оказался негаданно хуже –
Сущим адом, в который всё время бросали дровишки.

И пылал океан вместе с чайками, снами и мною,
Что барахтался, словно в варенье застрявшая муха.
И маяк мой сломился, потух, и слепою волною
Поглотило во тьме гуттапперчевый мир желтобрюхий

Где-то там, на изломанном дне полыхавшей разрухи.