Из книги В XXI веке. Городские эпизоды

ЭПИЗОД 1
               
             КОФЕЙНЯ

Витает добрый дух кофейный
у новой лавки бакалейной:
латте с горячим молоком,
обильной пенкой и дымком.
В печеном сахаре орешки
жуют подружки-сладкоежки.
Звезда грядущего, блесни
под гвалт студенческой тусни.


ЭПИЗОД 2

            ДОЖДЛИВЫЙ ДЕНЬ

В китайском кабачке унылом,
где пахнет корюшкой и мылом,
сидеть забытым в уголке
с глубокой чашечкой саке
и на пустые мостовые
глядеть сквозь струи дождевые,
как созерцатель теплых грез,
мечтаний и потоков слез.
И одиночество, бывает,
иную душу согревает.


ЭПИЗОД 3

             В ПОЗДНЕМ ТРАМВАЕ

В окно, дрожащее в тепле,
гляжусь, себя не узнавая,
отображенного в стекле,
как встарь, скрипучего трамвая.
Лоточница глаза таращит
из-под ресниц своих белесых
и второпях куда-то тащит
свою тележку на колесах.

Вдруг словно призрак в мире тления
отсрочкою приговоренному,
как после долгого затмения,
сознанью – проблеск изможденному:
пустынный сквер с одним фонтанчиком,
звенящим с неусыпным бдением,
и двор с уютным ресторанчиком –
ночным элитным заведением.

Из освещенных окон здания
звучит мелодия, и далее:
«Прощай, Сорренто! До свиданья!
О, до свидания, Италия!»

Трамвай летит во мглу бездонную.
Чуть-чуть смешной, чуть-чуть кокетливый,
остался за кормой вагонною
приют, манящий и приветливый.
Так средь невзгод и потрясений
впотьмах мелькнет звездой таинственной,
звездой надежды на спасение
маяк, случайный и единственный…

Косматый бомж хрипит и щурится
блуждающим по свету Каином.
Гремит вагон по темным улицам,
прямым, сырым и неприкаянным.
Встает пустая академия
пред ликом своего создателя.
Грядет навстречу эпидемия,
пугая смертью обывателя…

Вино, мантилья, гадания,
фужера тоненькая талия…
Прощай Сорренто! До свиданья!
О, до свидания, Италия!


ЭПИЗОД 4

            МАНСАРДА

Вино, подрамники, треножник…
Здесь обитает брат-художник.
И не поймешь - эпох каких
с ним атрибуты мест таких.

Стеллаж заумных и ученых
книг в переплетах золоченых.
Картон и грубый дерматин –
край окантованных картин.
Кленовый стенд, портрет овальный,
сундук из кожи натуральной,
арабский шелковый халат.
Времен петровских треуголка,
подсвечник, трубка, кофемолка
и пожелтевший циферблат.


В собранье сих предметов разных,
в их сочетаньях несуразных,
как средь свидетельств и следов
людских стараний и трудов,
вдруг пробудился бьющий ключ
давно уже под спудом спящей
забытой жизни настоящей.
Так солнечный случайный луч
порой блеснет во мгле глубокой…

Свободной птицей одинокой,
мансарда, ты одна паришь
над городским скопленьем крыш,
идей немецких, чар восточных,
труб дымовых и водосточных,
над миром праздных новостей,
увеселений и страстей,
несчастных судеб, душ болезных,
их устремлений бесполезных…

Над миром попранных знамен,
истления и увяданья –
Дух творчества, Дух созиданья.
Вот где не рвется связь времен,
вот Дух начала мирозданья –
зерно и суть существованья…

Ну что ж, мужайся, Имярек!
В свой обделенный смыслом век
сквозь страхи, немощь и тревогу
быть иногда подобным Богу
ты все ж обязан, человек!
Да будет Бог тебе в подмогу.



Коллаж Натальи Лазаревой из рисунков автора.