Чёрное кольцо... Страницы жизни Анны Ахматовой

ЧЁРНОЕ КОЛЬЦО

(СТРАНИЦЫ ЖИЗНИ АННЫ АНДРЕЕВНЫ АХМАТОВОЙ)

Как белый камень в глубине колодца
Лежит во мне одно воспоминанье.
Я не могу и не хочу бороться:
Оно – веселье и оно – страданье.
А. Ахматова
Слепнево, 1916 г.


Кажется, ничто из жизни Анны Ахматовой не ускользнуло от исследователей её творчества и дотошных мемуаристов. А вот история чёрного кольца, связанная с именем Бориса Анрепа, терновой ветвью протянувшаяся сквозь жизнь Анны Андреевны, окутана дымкой упоминаний, хранящих загадку.
Встреча с Б. Анрепом, по сообщениям Ахматовой, оставила в её творчестве в разные годы не менее тридцати пяти стихотворений. Однако ни одно из них не было отмечено посвящением. Даже в акростихе, написанном в 1916 году, заглавные буквы автором не выделялись. Лишь много позже, в час доверительный, поведала Анна Андреевна В. Виленкину о сокровенном. Виталий Яковлевич был смущён тем, что он, известный ахматовед, до сих пор не заметил акростиха. Ведь стихотворение неоднократно отбиралось автором для переиздания. Настолько завуалированы были переживания, связанные с этим именем.
Приоткроем в рамках дозволенного завесу с глубоко запрятанного чувства поэтессы, сведя воедино отрывочные замечания её современников, рассказ Б. Анрепа «О чёрном кольце» и стихов самой А. Ахматовой, рождённых пересечением их жизненных путей.

* * *

Аня Горенко готовила к печати первый сборник стихов. Пока она была маленькой, отец шутливо называл её поэтом. Но к занятиям взрослой барышни относился с неодобрением. По его мнению, дочери дворянина сочинять стихи и, тем более, печатать их было предосудительно. Прозвучала грозная фраза: «Не позорь моё имя!». В ответ гордая девочка бросила: «И не надо мне твоего имени!».
Мать Ани вела свой род от «чингизовского» хана Ахмата. Одна из княжон Ахматовых – Прасковья Егоровна Мотовилова была прабабушкой будущей поэтессы.
Так под татарской фамилией – Ахматова русская девочка вступила на широкую дорогу поэзии. Писать стихи она начала в одиннадцать лет. Одним из первых родилось стихотворение о чёрном кольце. Кольцо было необычным. Золотые ободки с двух сторон опоясывала чёрная эмаль, на ней пронзительно сверкала крапинка бриллианта. Оно пришло из детства от бабушки, которая умерла, когда матери Ани было девять лет. Девочка уверовала, что получила кольцо в дар от месяца.
              Мне сковал его месяца луч голубой
                И, во сне надевая, шепнул мне с мольбой:
             «Береги этот дар! Будь мечтою горда!»
              Я кольца не отдам – никому, никогда!

Таинственную силу кольцу приписывала Анна Андреевна, будучи уже взрослой. И всё-таки, всё-таки рассталась с ним. По доброй воле. Но об этом чуть позже.
«Лёгким предрассветным часом» назвала Анна Андреевна свою юность. Этот «час» растянулся на десять лет переживаний, раздумий, ожиданий…

              Десять лет замираний и криков,
             Все мои бессонные ночи
             Я вложила в тихое слово
            И сказала его - напрасно.

        …Не любишь, не хочешь смотреть?
           О, как ты красив, проклятый!
           И я не могу взлететь,
           А с детства была крылатой.
           Мне очи застит туман,
           Сливаются вещи и лица,
           И только красный тюльпан,
           Тюльпан у тебя в петлице.
                Смятение,
                1913 г.


Как жизненные эпизоды, восприятия наполняют стихи, так стихи отражают саму жизнь. Коротенький стих Анны Ахматовой мог заключать в себе целый роман. Или взрывался чувством, как «гейзер» (по определению, данному Василием Гиппиусом) эмоциональными строфами, предлагающими читателю фантазировать, домысливать сказанное.
               
                *       *       *
Хочешь знать, как всё это было? –
Три в столовой пробило,
И, прощаясь, держась за перила,
Она словно с трудом говорила:
«Это всё… Ах, нет, я забыла,
Я люблю вас, я вас любила
Ещё тогда!»
«Да».             
  Хочешь знать, как всё это было?.. 
                1910 г.



Не таким уж лёгким, судя по стихам, оказался этот «предрассветный час». Именно в эту пору и пересеклись линии судеб А. Ахматовой и Б. Анрепа. Кто же он, тот, который оставил живую память в душе поэтессы на всю жизнь?
В одном из залов Русского музея в Санкт-Петербурге среди произведений ХХ-го века есть небольшая скульптура – бронзовая мужская голова, выразительная работа скульптора Д.С.Стеллецкого. На дощечке надпись: «Портрет Б. Анрепа». По мнению искусствоведа В.Я. Виленкина, портрет поражает «каким-то особенным отпечатком иронии и воли».
Творческую жизнь Борис Васильевич Анреп начинал как поэт, художник, критик; много писал о живописи, печатался в «Аполлоне». Его поэма «Человек» опубликована в 1916 году в «Альманахе муз». Позднее Б. Анреп прославился в художественной мозаике, став «мозаичистом», как называла его Анна Ахматова. Техникой составления картин из цветных кусочков стекла, мрамора, камня Б. Анреп владел в совершенстве.
Царскосельский роман А. Ахматовой и Б. Анрепа был как бы предрешён. Ещё до знакомства их общий знакомый Николай  Недоброво часто рассказывал Ане о своём близком и давнем товарище – Борисе Анрепе, дружбу которого высоко ценил. Рассказы заинтриговали Ахматову и подготовили почву для  случившегося. В 1914 году Недоброво познакомил их.
Восхищение Анной Андреевной Анреп описал в трепетном рассказе «О чёрном кольце».
«При встрече с ней я был очарован: волнующая личность, тонкие, острые замечания, а главное – прекрасные, мучительно-трогательные стихи… 
В 1915 году я виделся с А.А. во время моих отпусков или командировок с фронта. Я дал ей рукопись своей поэмы «Физа» на сохранение, она зашила его в шёлковый мешочек и сказала, что будет беречь, как святыню…».
Краткие встречи во время  наездов Анрепа в Царское Село молодые люди проводили в прогулках – катались на санях, обедали в ресторанах, вместе ловили звуки, окружавшие их, вслушивались в музыку сердец друг друга. Борис просил Анну читать стихи; она, улыбаясь, читала, а вернее, напевала их тихим выразительным голосом. Он с упоением слушал её и просил продолжать… Но никто из них решительного шага так и не сделал для того, чтобы упрочить отношения. Только таинственная магия чёрного кольца, по-видимому, навек связала их души. Какую же роль отвело Провидение чёрному кольцу в судьбах двух талантливых людей?
Однажды Николай Недоброво пригласил Бориса на прослушивание его поэмы «Юдифь». Там же была и Анна Андреевна. Волнующая картина встречи запечатлена в  рассказе Анрепа:
«А.А. сидела на диванчике, облокотившись, и наблюдала с улыбкой нашу встречу (с Недоброво – Л.К.). …Я подошёл к ней, и таинственное волнение объяло меня, непонятное, болезненное ощущение. Я их испытывал всегда при встрече с ней, даже при мысли о ней…   
Я слушал, но не слышал. Иногда я взглядывал на профиль А.А, она смотрела куда-то вдаль. Я старался сосредоточиться. Стихотворные мерные звуки наполняли мои уши, как стуки колёс поезда. Я закрыл глаза. Откинул руку на сиденье дивана. Внезапно что-то упало в мою руку: это было чёрное кольцо. Возьмите, - прошептала А.А. – Вам. Я хотел что-то сказать. Сердце билось. Я взглянул вопросительно на её лицо. Она молча смотрела вдаль. Я сжал руку в кулак. Недоброво продолжал читать. Наконец кончил… Я торопился уйти. А.А. осталась». 
            Зная об отношениях Недоброво и Ахматовой, Анреп был смущен: чувство к женщине и чувство долга по отношению к другу оказались загнанными в угол.   
  Николай Недоброво был окончательно вытеснен из сердца А.А., как и из её  стихов. Он мучительно переживал двойную измену и навсегда разошёлся с Анрепом.
Однажды между Анной и Борисом зашёл разговор о вере. Он сетовал на «тщетность религиозной мечты». Анна, считая путь веры залогом счастья, строго отнеслась к его признанию. «Без веры нельзя», - сказала она. Тема разговора глубоко взволновала её. Появилось стихотворение.
           При виде каждого случайного письма,
           При звуке голоса за приоткрытой дверью
           Ты будешь думать: «Вот она сама
           Пришла на помощь моему неверью».
                «Из памяти твоей я выну этот день…»,
                1915 г.
               
В следующий раз Борис подарил Анне деревянный престольный крест, который он привёз из полуразрушенной церкви в Карпатах. И снова стихотворение:

           И только крест с собой взяла,
           Тобою данный в день измены –
           Чтоб степь полынная цвела,
           А ветры пели, как сирены.
           И вот он на пустой стене
           Хранит меня от горьких бредней,
           И ничего не страшно мне
           Припомнить даже день последний.
                «Когда в мрачнейшей из столиц…» ,
                1916 г.               

Анина вера и безверье Бориса, их разногласия в отношении к назревающей революции рождают предчувствие разлуки.

                *       *       *
                Ты мне не обещан ни жизнью, ни Богом,
                Ни даже предчувствием тайным моим.
                Зачем же в ночи перед темным порогом
                Ты медлишь, как будто счастьем томим?



                Не выйду, не крикну: «О, будь единым.
                До смертного часа будь со мной!»
                Я только голосом лебединым
                Говорю с неправедной луной.
                1915 г.

Вскоре Борис должен был на короткое время уехать в Лондон. Перед отъездом он получил книгу стихов «Вечер» с дарственной надписью:

           Борису Анрепу –
           Одной надеждой меньше стало,
           Одною песней больше будет.
                Царское Село ,
                1916 г., 13 февраля.

Пребывание Анрепа в Англии непредвиденно затянулось. Писем он не писал. Молчанием отвечала и она. В конце 1916-го года Б.В. Анреп вернулся в Петроград. С риском для жизни, сняв офицерские погоны, он перешёл Неву по льду с «одною мыслью, одним желанием: увидеться с А.А.».
Это было прощание – трепетное, напряжённо-молчаливое.
А.А.  «Мы больше не увидимся».
Б.В. «Я буду приезжать. Посмотрите: ваше кольцо». Он расстегнул куртку и показал кольцо на цепочке вокруг шеи. Анна Андреевна притронулась к кольцу: «Это хорошо, оно вас спасёт…».
Разбушевавшейся, революционно настроенной России он предпочитает спокойную английскую цивилизацию. Ахматова не мыслит расставания с Родиной, возражает ему стихами:

             Высокомерьем дух твой омрачён…
И  чуть позже:
                *       *       *
             Ты отступник: за остров зеленый
             Отдал, отдал родную страну,
             Наши песни, и наши иконы,
             И над озером тихим сосну.
                «Ты отступник…»,
                1917 г.

Война закончилась. В России голод. Анреп послал Ахматовой две продовольственные посылки. В ответ одна фраза: «Дорогой Борис Васильевич, спасибо, что меня кормите».
Судьба развела страстно влекомых друг к другу людей; Анреп ушёл из жизни Ахматовой, но не из её сердца. Он остался для неё «дальней любовью, вечно желанной и недостижимой». В 1923 году Ахматова написала:

       Тому прошло семь лет. Трагический октябрь,
       Как листья жёлтые, сметал людские жизни,
       А друга моего последний мчал корабль
       От страшных берегов пылающей отчизны.
                «Тому прошло семь лет »

А что же чёрное кольцо? Цепочка порвалась. Борис Васильевич положил его в шкатулку из красного дерева, где хранились дорогие его сердцу сокровища.
Снова война. К этому времени Б. Анреп стал известным художником-мозаистом. Немецкие бомбы сыпались на Англию. Одна из них упала рядом со студией и частично разрушила её. На какое-то время Борис Васильевич потерял сознание, но, очнувшись, выбрался и ушёл домой. Утром вернулся, чтобы спасти уцелевшее. Радость охватила его при виде заветного ларца. Какова же была горечь потери, когда он нашёл ящичек взломанным и опустошенным!.. «Стыд. Не уберёг святыни, слёзы отчаяния наполнили глаза».
Теперь уже письмо из Лондона для Ахматовой могло стать роковым. Анрепа предупредили об этом, и желание написать Анне Андреевне пришлось подавить. А магия чёрного кольца продолжала действовать. Струны их сердец откликались воспоминаниями и звучали в творчестве каждого из них. Борис Васильевич послал Анне Андреевне в адрес Союза писателей цветную фотографию своей мозаики Христа – «Священное сердце»: грудь вскрыта, и оттуда светит пламенное сердце.
В 1945 году Анну Андреевну посетил Исайя Берлин, который долгое время жил в Лондоне. Воспоминания, воспоминания… Речь зашла о Борисе Анрепе. Исайя никогда не встречался с ним, но рассказал Анне Ахматовой, что в лондонской Национальной Галерее пол вестибюля украшен мозаичными портретами Греты Гарбо, Лидии Лопуховой, Бертрана Рассела и некоторых других знаменитостей работы Б. Анрепа. А через двадцать лет Берлин поведал Ахматовой, что к ним Анреп добавил портрет Анны Андреевны и назвал его «Сострадание». Это сообщение прозвучало для Ахматовой приятным сюрпризом. В свою очередь она показала Исайе кольцо с чёрным камнем. Его подарил Анреп в далёком семнадцатом году. Подарок был ответом на заветное, «скованное месяцем».
             В последние годы, по мнению В. Виленкина, Ахматова вспоминала Анрепа «нередко и всегда неравнодушно». Однажды, гуляя в Комарове, Анна Андреевна вдруг улыбнулась каким-то своим мыслям и сказала Виталию Яковлевичу: «Вот вы хорошо знаете мои стихи, а на одну вещь, наверное, никогда не обращали внимание. У меня есть один акростих», и показала его Виленкину.
               

                *     *     *
                Бывало, я с утра молчу
                О том, что сон мне пел,
                Румяной розе и лучу,
                И мне один удел.
                С покатых гор ползут снега,
                А я белей, чем снег,
                Но сладко снятся берега
                Разливных мутных рек.
                Еловой рощи свежий шум
                Покойнее рассветных дум.
                1916 г.

Последняя встреча с Анрепом произошла в Париже в 1965 году, после лондонского торжества, где в Оксфордском университете чествовали Анну Андреевну. На вопрос Виленкина, встретились ли они, Ахматова ответила: «Встретились. И это было очень страшно. Ведь прошло пятьдесят лет! Анреп был деревянным. Мы не поднимали друг на друга глаз, – мы оба чувствовали себя убийцами».
Когда Ахматова прибыла в Лондон, Анреп попросту сбежал в Париж. Он боялся встречи, боялся вопроса о чёрном кольце, чувствовал себя виноватым. Во время этих душевных терзаний раздался звонок. Чей-то властный мужской голос сказал: «Анна Андреевна Ахматова приехала только что из Англии и желает говорить с вами…». Свидание было назначено на вечер.
В воспоминаниях Анреп писал: «Весь день я был сам не свой  - увидеть А.А. после сорока восьми лет разлуки и молчания!.. 
В кресле сидела величественная, полная дама. Если бы я встретил её случайно, я бы никогда не узнал, так она изменилась. «Екатерина Великая», подумал я… Мы заговорили о современных поэтах. Только бы не перейти на личные темы!.. Я слушал, изредка поддерживал разговор, но в голове было полное безмыслие, сердце стучало, в горле пересохло, – вот-вот заговорит о кольце… Разговор не клеился. А.А. чего-то ждала…
Тысячу раз я спрашивал себя: зачем? Зачем? Трусость, подлость. Мой долг был сказать ей о потере кольца. Боялся нанести удар? Глупости. Я нанёс ещё больший удар тем, что третировал её лишь как литературный феномен… Она воскликнула: «Борис Васильевич, на задавайте мне, как другие, этих глупых вопросов!». Её горячая душа искала быть просто человеком, другом, женщиной. Прорваться сквозь лес, выросший между нами. Но на мне лежал тяжёлый гробовой камень. На мне и на всём прошлом, и не было сил воскреснуть…». 
Ему, чёрному кольцу, посвятила Ахматова стихотворение «Сказка о чёрном кольце». Сказка-судьба:               
               
                И, придя в свою светлицу,
             Застонала хищной птицей,
             Повалилась на кровать
             Сотни раз припоминать:
             Как за ужином сидела,
             В очи тёмные глядела,
             Как не ела, не пила
             У дубового стола,
             Как под скатертью узорной
             Протянула перстень чёрный,
             Как взглянул в моё лицо,
             Встал и вышел на крыльцо.
                1917 – 1936 г.
Страстная любовь яркой молнией сверкнула в молодости женщины и тихим, нежным светом пролилась в ахматовской поэзии – поэзии любви, веры, Родины.

Людмила КУДРЯВЦЕВА 
2002

 
Список используемой литературы:
В предлагаемом вниманию читателей эссе использованы публикации В.Я. Виленкина «В сто первом зеркале» / М., Советский писатель, 1987 /, А.А. Ахматовой «Лирика» / М., Художественная литература, 1989 /, «Воспоминания об Анне Ахматовой» / М., Советский писатель, 1991 /, А.Г. Наймона «Рассказы об Анне Ахматовой» / М., Художественная литература, 1989 /, А.И. Павловского «Анна Ахматова Жизнь и творчество» / М., Просвещение, 1991 /.