Платонов и Тарковский

Платонов и Тарковский. Тезис к большому...

  Андрей Платонов – вот писатель, может быть, более всего резонирующий с фильмами Тарковского. Есть в них общая философия, общая эстетика эпизода, общее понимание красоты в мире и человеке.
  Воображение героев (особенно детей!) Платонова не столько фантазии, не столько некая творческая «иллюзия» ребёнка (Никиты, Егора…) об окружающем мире, сколько проникновение в тайну окружающего, в подтекст мира. Их соприкосновение с миром – акт поэтический! Его результат – рождение интуиции, сердечной искры, что глубже ума. Платонов и сам не раз говорил о таком пути, где ум идёт только строго за сердечным познанием мира. А это – путь поэта! И Тарковский, и Платонов необыкновенно поэтичны.
  Читая, скажем, рассказ писателя «Железная старуха», мы невольно вспоминаем «детские» кадры фильма «Зеркало»:
  «Он (Егор) всмотрелся в сумрак. Окно, выходившее в просяное поле, светилось смутным светом ночи, будто за окном была глубина неподвижной воды. Егор привстал на постели, думая о том, что сейчас делается в темном поле, и кто там идет один с котомкой хлеба в дальнюю дорогу. Наверно, кто-нибудь идет по пустой дороге и не боится ничего. Кто он такой?
  Издали кто-то протяжно вздохнул, затем застонал и умолк. Егор уставился в окно; прежний свет темной земли озарял стекло, но унылый, стонущий звук повторился опять — ехала ли то телега вдали, или железная старуха шла по оврагу и томилась, что люди живут и рождаются, а она никак не дождется, когда будет одна на свете. «Пойду, до всего дознаюсь, — решил Егор. — Что там ночью, кто старуха?»
И тут отчётливо сознаёшь, что и «сон» Тарковского, и эпизод с военруком, и дети, бредущие по полю с бабушкой, и открытие себя, «сокровенного человека», в зеркале, и пытающийся свистеть больными, обмётанными губами мальчишка с птахой на голове – всё родственно платоновскому видению, платоновской эстетике, настроению. Человеку Платонова!
  А теперь перекиньте мостик от бескрайних платоновских серых равнин, по которым идут «взыскующие истины» герои «Чевенгура», «Котлована», к пронзительно печальным кадрам «Андрея Рублёва», связанным с творцом колокола, «воздухоплавателем», скоморохом, к удручающей оставленности и заброшенности пространств «Сталкера»… Какое авторское единство! Может быть, совсем не случайное.
  Но среди нищеты, грязи, экологической катастрофы, забитости, насилия бьётся сердце великих героев Платонова и Тарковского. Такие разные по эпохам, обстоятельствам жития своего, характерам персонажи того и другого несут в себе общее, что осознаётся нами… поэтически. Да, сначала на уровне озарения: так оно и есть.
  Глубины смысла и чувства у того и другого рождаются тишиной, созерцанием, «звериным» прислушиванием и приглядыванием за окружающим. Обет молчания Андрея Рублёва и тихий подвиг Юшки, обнажённое, обжигающее прощупывание мира Никитой и прощание с «зелёной и душистой» Землёй психолога Кельвина…
  Не устами часто, а сердцами и глазами «говорят» они. Тишина внятней объяснений, жест и прикосновение глубже слова, пауза велика и неисчерпаема.
Есть над чем подумать, да.