Письмо

Здравствуй, мой потерянный. Где болит? Придавило глыбою? Что ж теперь...
Жизнь – такой немыслимый мегалит, что её не вытянуть без потерь.
Старость не высматривай – не сбежит. Цел и не в маразме – считай, свезло.
Пусть местами сильно мешает жить всё твоё невыжатое тепло –
твой источник робких и колких нег, этот вихрь под ложечкой (чуешь? вот!)
Эта малость с лёгкостью топит снег, но животворящего не зажжёт
пламени. Кровит твой след, что кумач, окропляя рыхлую колею...

Если ты «ни холоден, ни горяч», как ты сможешь выстоять в том бою,
где не станет смысла держать лицо – в страхе дурно пахнущем и сыром,
где тебя свои же возьмут в кольцо демоны, отскормленные умом?
И какой же волей, на чьём горбу вырвешься из круга, куда невесть?
Как переколдуешь судьбу-рабу, если сам не выведал, кто ты есть?

Этот бой без залпов «Катюш» и «Берт» – просто слишком долгий прыжок во мглу.
Как ты сможешь выстрадать эту смерть, не отдав ни ворону, ни Орлу
ни глазного яблока, ни плодов разума, рассыпавшихся окрест,
если ты предательски не готов к этой битве... Знаешь ведь, что ни крест,
ни копьё, ни скепсис, ни Дон Хуан не придут на помощь, когда внутри
ты не твёрд (в смятение и обман окунулся с кумполом). До зари
при твоих метаниях не дожить. Был бы ты хоть камнем – да чёрту в пах
угодил бы... Толку-то, что ты жив? Если ты не Воин и не Монах...

В общем, знай: пока ты такой тюфяк – без огня, без стали и без любви,
то живи, как выйдет. А лучше так: не жил – не отважился – не живи.
Загнивай, как порченая лоза, – до могилы мягок, понур и тих.
Миру хватит (веришь ли?) за глаза трусости и слабости без твоих.

Ну а как не веришь – гони волну! И меня – подальше. Почём мне знать,
сколько тебе сдюжится протянуть и какое чудище обуздать?
Мир – не только свитые боль и бред. Стань острей и тоньше иглы шприца –
и коли упорно, ищи просвет. Проникай. Разгадывай. Созерцай.
Созидай. Ты можешь поболе, чем грезит перепуганное нутро,
коль в тебе не выгорели совсем гордость, дерзновение и добро...

Будь до смерти преданным (поклянись!) поиску, познанию и борьбе.
Слишком уж несносная штука жизнь, чтоб ещё трястись над ней... Вот тебе
мой рецепт налитого до краёв, в целом, не напрасного бытия.

Всё. Засим прощаюсь.
Всегда твоё
безотказно злое
Второе Я.