В Чаунской тундре

Воздух спёрт, треск поленьев, кислород истощён,
Пахнет мокрым оленем и чем-то ещё.
Полумрак, чад галимый, лампочка Ильича,
На столе строганина и с морошкою чай.

Осмотрелся, глаз режет, вход покрылся в куржак.
Ветер бьёт с побережья и, похоже Южак.
Я достал фляжку с водкой, сигареты Опал,
Что на улице Отке, для себя покупал.

А хозяин в кухлянке, ну сплошной маскарад,
Видит, что дело к пьянке и поэтому рад.
Говорит, - выпьем с чаем, золотой человек.
Я заехал случайно, пробираюсь в Певек.

Шапку снял, расстегнулся, на пол бросил баул,
Сел к столу, улыбнулся, здесь вам не Барнаул.
А хозяин счастливый, там Алтай, - Отец звёзд.
Пили, но не частили и шутили всерьёз.

Занавеска из саржи, на меня куча глаз,
Лица смуглые в саже, взрослая, просто класс.
То невестка, неймётся, умер сын, забирай.
Она смотрит, смеётся, юбку тянет за край.

Счастья нет, худо-бедно, в люди надо бы ей.
Крыто всё тазом медным, тридцать лет, без детей.
Я к такому раскладу, даже выпивший, пас.
Есть подруга, - завскладом, в городке Лангепас.

Ночь прошла, утро стало, на дворе месяц март.
Лица смазали салом мы с невесткой у нарт.
Посмотрел не хромая, в малице, бисер, мех
И зовут её Ая, слёзы, радость и смех.

Чукча стал почти тестем, прошептал, - не взыщи,
Как устроитесь вместе, с кем-нибудь сообщи.
Всю поклажу с упряжкой забирай паразит.
Не теряй свою фляжку, как нальёшь привози.

Здравствуй город ромашек, вижу ждал и скучал.
Город Мишек и Машек, для немногих причал.
Утром мягко и нежно Айка скажет, - привет!
И за окнами снежный, улыбнётся Певек.