Жеребёнок, обогнавший поезд

Отклик на произведения Сергея Есенина.

…он деревенский полусквайер, полуорёл,
а приглядись – пижон-щегол,
осиротел поэзии Олимп, великомученика нимб,
голосовые струны режут слух, он жив и мёртв, и не одно из двух.

В лучах застывшая слеза,
из Иорданской бирюзы глаза
поэта, тонкий стиль, весомый
и темперамент дьявольски знакомый.
                В плену душевных паутин,
не их ли чёрным человеком окрестил,
в миру теней безбожий ад,
и как механик сцену осветил –
бессонниц мучительно-безликий ряд.

Стон избавляет от тенёт его, кто на кровать садится до того,
как он успеет вдруг очнуться, с печалью меченой столкнуться,
дремотный образ, прокравшийся сквозь сон,
как маска сорванная с глаз, проклятьем будет унесён.
                Но он, всё ещё он,
князёк полнощных преступлений, напыщенный чужими изреченьями
лирического круга откровений, метущий разум сновидений
терзает мозг и водворяет страх, раздвоенностью в зеркалах,
забыть пора сей вздор, невольно черных кулис, с него довольно.
                В пиите внутреннего солнца столько…
Но ночи бред куёт свой вред,
тревожная развязанность в словах
под выразительность мягкую в стихах,
грешна и гениальна оставляя след.

Фантом чудовищно невыносим,
не возрази, он не гоним
загадочным перемещеньем,
припадки следуют забвением.
                Рутины судьбоносный рок сплетал венок,
с хулою совмещал святое, розня законы и миры,
оставив памяти пустое, как взрыволётные пары,
дарованный талант одним, востребован в залог другим.
Ни тем ли чёрным столбняком, что синим брызжет шепотком.
                «Что ж невтерпёж… иль в морду хошь?»*
И где ничья иль ничего, кровной свободе для чего
себе во вред творить добро, наружу вывернув нутро,
но не настолько, чтоб зависеть, и с нечестью дружить и мыслить –
зеркал манящих круговерть, их ненавидел до потери сил терпеть.

Вмиг возвышали страх грехи,
разбитой амальгамы «черепки»
«не подобраться к Раю» дребезжали,
и дням его черёд вещали.
                Симфония крылатых строк,
как зверь по запаху бредёт,
но где-то там, внутри, живёт,
ртуть ужаса, прочь, прочь,
дверей небесных распахнулась ночь.

Всё измельчало так обидно,
с ним чувства выгорали видно,
нетерпящие возражения,
грехопадением желали поражения.
                И загнанный в угол голосами,
он всех лишенный благ земных,
как неприкаянный жених,
отец и муж, где он из двух,
России в третьих певчий дух,
                рязанщенской голубизной глазами…
…«Милый, милый, смешной дуралей,
ну, куда он, куда он гонится»**
жеребёнок обогнавший поезд дней,
против путеводных знаков конницы.

*«Сыпь, гармоника! Скука… Скука…»
** Сорокоуст – «Жеребёнок и поезд».
Поэма «Черный человек».