Мисс Оль

… нелепая беспечность
и авто-биографическая млечность,
боль там, где раньше не болело - Мисс Оль,
как окрестил Есенин звать, изволь.

Усталой от капризного ненастья,
измученной душе хотелось счастья
с восторженным пассажем рук
«не ко двору к ней под каблук».

Но!.. Она интрижка, так интрижка,
винтажные духи, одетая в манишку,
ей не было и девятнадцати когда,
как мотылёк была легка,
а голос шелест ветерка,
и знала цену звона «нет» и «да»;
они сошлись буквально с полуслова,
любовных формул аксиома,
муз воспевающая нива,
несвоенравна, не спесива,
собой являла предмет любви
уз нерушимых на крови.
И в дальнем уголке аллеи
ленью обласканы в безделии...

…то, что обычно ускользает, не ускользнёт,
вездесущий фотограф –
курортный автограф,
что есть, то есть преподнесёт.

На репутацию набросив тень, и травле процветать не лень,
пусть не нарушен ритуал, любви орбиту оскорблял:
- мол, образ Софьи* заслонён,
с которою обручен, и, кажется, влюблён;
жемчужины аллегорий, меж лунных туч пырей или цикорий…
Нет-нет, виват оливы, и тем утешились бы нивы.
(Боюсь обидеть тех и этих из лавы естества утех,
мой триумфатор строчек акварелей,
прожжённый омут для «Офелий».)

Вольны небесные светила, грубых подробностей ему простили –
из романти несносный ветер, пределов облачный шатёр,
то он застенчивый пай-мальчик, его величество фольклор,
то бесом мается в ребро, глаза в глаза, смеясь хитро.

И где-то на небе уже седьмом
лукавый от счастья махнул хвостом:
- в кругу друзей терял он цену,
а вес цены, его стихи и сцены
сверхчеловеческие кандалы,
след мук, несущие измены,
надрыв, отчаянья потоп,
и жгучей зависти сироп;
скандалы, драки, стоп-стоп,
не доверяй себе, смотри,
как гонорары тратятся на зеркала и фонари,
с маячившими тенями внутри,
а смерть им на потом швырни…
…ведь жёстче, чем он есть, не знает даже он,
мучитель-марафон – Чёрный Сезон.

Живёт наотмашь, стахановец строк, есенщеною до краёв,
души людей читавший по глазам, благоуханьем терпких разнотравий,
с попутным ветром по пятам целующий ногами гравий.
Среди кумиров безупречных за ним и рай, и ад всегда готов

к лирическому смыслу вдоль и поперёк,
терзая ушки исповедью строк,
и пальцы безымянные берёз
легки, нестись с ним под откос.
Ещё осталось для кого писать,
глубоко мыслящим пером пересказать
в плену у гения России
сам гений воплоти черноисиний.

Итак, Мисс Оль. Она, казалось, будет бунтовать,
обдумывая строгие обряды, досаждать.
Бред и рассвет уже столкнулись лбами,
немыслимыми голосами

печалью меченой перетекают в силуэт,
надменный, неземной, притворно-мимолётный
галлюцинаций свеже-раскалённый,
таинственных сетей неукротимый хаус.
А, что Есенин? – Скандальный статус,
поэта «эго велико, чтобы нуждаться в адвокатах».

Шокировать и эпатировать дико силён,
заточенная речь и матерный жаргон,
и в человеческих страстях, и в ощущении прикрас
тьмы ослеплённой пробил час:

«Изведать ятагана с ханскою насечкой»
иль полнолуния ошейную уздечку?..
Сценарий следующего шага,
свидетель смерти, бедолага,
с беспомощно скитающейся лирой,
льняных волос несносною порфирой
и накалившей славы «меч»,
клубком, свивавшимся до плеч,
грешно и трогательно поминают,
как загнанного зверя душой спасают.

Забытым счастьем полу сытым,
мир темноводья мутит глаз,
и пасмурными лицами полузабытым,
манит мертвящей суеты сеанс.

Тогда надгробная страница его укроет потеплей,
и те же пасмурные лица к нему спешат, как в мавзолей…
…с окон стекает морозная роса в парящий горизонт ему подобных,
а божья слеза небесные глаза избавят от судов литературных.



Млечность - "жемчужина сохранённого времени" Е.Д. Марченко
* Внучка Л.Н.Толстого, последняя жена Есенина,
и безграничный интернет.