Смерть первая Игоря Воронова

Когда над городом и миром
Стояла тень и мрак сочился в дом
Прекраснейшая дева недовольна пиром
Ругалась со своим возлюбленным козлом

Ну так бывает, когда женщине не ладно
Мужчина хоть и люб, бывает худ
И когда в жизни всё идёт не складно
То сразу груз обид уж весит пуд

И это не впервые не конечно
И в сути лишь начало отношений
Ей восемнадцать может быть навечно
Ему за тридцать по уму он почти гений

Она всегда, чуть что, уж недовольна
Он терпит до последнего и вот
Вот только прозвучит команда вольно
И он уже за полотном ворот

Уже ни тень над городом, а ночь
Он сел за руль железного коня
И как всегда от дома прочь и прочь
И будет гнать до следующего дня

Вот тут его любимая дорога
Тревоги нет, и нервы поутихли
На горизонте адова берлога
Там молнии и взрывы будто вспыхли

Дорога начинает леденеть
Колёса по её скользящей глади
Прокручиваясь рвутся протереть
Покрышки в хлам, чего же ради

И тормозить нельзя снесёт совсем
А впереди зияющая рана на асфальте
В неё уйдёшь на скорости и весом всем
А ведь упитан он не в Бухенвальде

Железный конь споткнулся и упал
И тело понесло ломая кости
И перед самой ямой он устал
А мотоцикл влетел в неё со злости

Откуда тут такое вот взялось
Дыра по середине этой трассы
Да сколько раз ему здесь быть пришлось
Такое не прошло бы мимо кассы

Метеорит упал?, взорвали террористы?
И молнии вокруг и холод, лёд
Явленья не природны и не чисты
Как будто саму физику сейчас порвёт

Но вот склонив с обрыва голову в ту яму
Увидев как пронёсся мимо мотоцикл
Благодаря увиденному понимаешь гамму
И заключается в кольцо сей драмы цикл

Там исполин стоит как не бывало
Поймал железного коня одной рукой
И вдруг в мозгу на место взяло встало
Видать то дьявол и пришел мир и покой

Но странно, всё ещё смотрю у краткой
Он в шлеме и броне одни глаза горят
И видно это вот останется загадкой
Он улыбался мне, об этом его очи говорят

Он мотоцикл поймал так словно мошку
Поставил около себя и руль погладил
Он будто бы принял любимейшую кошку
Не замечая рваных ран , и стертых ссадин

Но загорелся свет ярчайший где то сверху
И тело понеслось всё в даль и ввысь
Ведь если б душу уносило к верху
То тела б видно было в яму свись

Свет нёс и видно было всю картину
И исполина и коня и яму, дорогу и лесок
И молний, льда и пламени рутину
Всё меньше становились, от общего кусок

Затем всё тело развернуло к свету
Он поглотил объёмом будто в молоко
И больше его не было и нету
Душа его наверно далеко...