7 том. Сапсан

(По Бианки)               
  Сапсан

В открытом для солнца ауле, джигит,
Из сакли торговца ступает,
На нищего хмуро, сердито глядит,
Подачку не глядя, бросает.

И старый торговец не громко сказал:
-Но щедрость твоя безрассудна,
Ведь нищий, порою, сытнее тебя.
Поверить ведь в это не трудно.

От щедрости этой жиреют одни,
Ленивые только и трусы,
И ты от себя их подальше гони,
Они словно мухи и гнусы.-

Джигит не ответил, и с места, легко,
Он метко вскочил на коня,
Вспугнул голубей он; мельканье и всплеск,
Их крыльев, как радуга дня.

Но вдруг, словно черная молния, вмиг,
Ту стаю, как вихрь рассекла;
На небе не тучки и солнце сияет,               
Откуда взялась эта мгла?!

Закинул джигит свою голову в небо
И вскрикнул невольно: - « Сапсан!» -
Глазами следил он, он им любовался,
То, сокола видел Гассан.

Дорогу из легкого нежного пуха
Взлетая, тот, вверх, оставлял,
Добычу в когтях уносил за собою:
Все выше и выше взлетал.

Хххххххххххххххххххххх

Убийца неистовый – ястреб, хватает,
Всех тех, кто попался ему на глаза.
В кустах и долинах, в горах и на склонах
Зверей он и птиц всех гроза.
                2
Он низкий убийца, он вор: из засады
Врасплох убивает он жертву свою,
За маленькой пташкой готов он гоняться,
Не будет он драться в равном бою.

Придушит зверька он, что в страхе прижмется,
От смерти спасаясь, к земле;
 Душить будет всех, если даже он сытый,
И сыты птенцы его все.

А беркут охоту заведомо бросит,
Полегче поживу увидев, и он,
Совсем не гнушаясь, что трупом питаясь,
В горах занимает свой трон.

Сапсана ж, охотники ценят сильнее:
Ведь он никогда не изменит себе,
И лишь на лету он берет только птицу,
Не прячется в низкой траве.

Один благородный лишь сокол не станет,
Сидящую птицу, как вор, убивать,
Но в воздухе нет ему, знают все, равных,
Без промаха бьет он опять и опять.

Но сытый не тронет и даже, кто рядом,
Голодный – не станет он падаль клевать,
Соседей в горах никогда не обидит,
Не станет и гнезд он чужих разорять.

Ххххххххххххххххххххххххххххх

Гассан восклицал: - « Это чудо – не птица!
На землю с добычею он не упал.
Клянусь я на свете всеми богами,
Мой будет!» - сказал и как вихрь ускакал.

-Да, кровь молодая – горячая очень,-
Успел только нищий сказать; -
А черный сапсан дорогая ведь птица,
Хочу ее тоже искать». –

Торговец презрительно только кивая
В мгновенье на саклю залез:
Как гриф, весь ссутулившись, сам горбоносый,
Следил он, как всадник исчез.

Ххххххххххххххххххххххххххххххххх

И каждое утро Гассан выезжая, с аула
На небо подолгу смотрел.
Глазами водил он в надежде на чудо,
Увидеть сапсана хотел.

Но, в небе на облаке, золотом шитом,
Все черная точка стоит;
И взглядом ее каждый день провожая,
Джигит только молвит: - « Следит!». –
               
Над грифом смеялся: - « Ну, что горбоносый,
Коль хватит терпения – жди!». –
А сам отправлялся он в степь и к курганам,
Чтоб сокола только найти.

И вот, за кустами он как-то увидел,
На кочку вскочил франколин;
Красавец – петух огляделся и смело
Запел, словно в мире один.

Но голос звучал очень глухо, зловеще,
Как – будто беду предвещал;
И видно накликал: все вдруг всполошились,
И жаворонок с неба упал.

Быстрей накидал на себя серой пыли,
И вмиг невидимкою стал,
Пустельги рассеялись как – то незримо,
Чеканчик вот, в норку сбежал.

Один франколин ничего не заметил
И глухо он пел свою песнь;
Как – будто бы свист от стрелы за кустами,
Петух растерялся и весь,

Вдруг он подскочил, и совсем по – фазаньи,
Ракеткою кинулся вверх,
Но весь трепетал он, как – будто старался,
Смотреть на него было смех.

Тут вихрем смело его с купола неба,
Хоть солнце стоит в вышине,
Теряя свои золотистые перья, он пал,
Сокол был на спине.

Джигит чуть успел удержаться от крика,
И вновь любовался, смеялся Гассан: -
-« Ну, вот мы и свиделись, черная птица,
Давно я тебя поджидаю Сапсан!»

А сокол уже поднимался с добычей,
На ближнем кургане он мирно присел,
А дальше лететь он совсем не стремился,
Позавтракать, видимо, сам захотел.

И коршуны стали слетаться к кургану,
И, хрипло крича, нарезали круги,
И падали вниз, и опять поднимались,
И, клянчили словно, подачку они.

Движеньем сапсан разогнал попрошаек,
Те, в страхе, что сокол вдруг кинется к ним,
Все, бросились сразу скорей врассыпную,
Но, тут же опять закружили над ним.

Гассану они, что гиены казались:
Собаки трусливые все, перед львом;
Так коршуны эти пред сильным сапсаном,
От страха трясли грязно-бурым крылом.

Сапсану они, были видно противны,
Он, как и джигит, тоже их презирал.
И бросив как псам, им свою он добычу
Вот, крылья расправив, вновь в небо взлетал.

А коршуны кинулись к легкой поживе,
Неистово рвали они петуха;
Измазавшись кровью, давились, собаки,
Таскали по склонам они потроха.

А сокол летел уже к дальним деревьям,
В степи, что стоят они, как островки,
И вновь показался в когтях он с добычей,
И в горы летел, во владенья свои.

хххххххххххххххххххххххххххх

Довольный,  Гассан, зная птичьи повадки,
Он понял, что остров деревьев, наверное, весь,
Участок охотничий: птица вернется,
Ведь черный сапсан был хозяином здесь.

Не мешкал джигит и готовился к ловле:
С утра уже старую сеть починил,
В ауле поймал без труда он голубку,
И в клетку ее он, пока посадил.

Он в зарослях лазил, гнездо хищной птицы:
В ауле зовут ее все «челопут» (1)
Нашел, наконец, клеем ветки обмазал,
И долго потом, дожидался он тут.

Лишь утром попалась проворная птица;
Приклеилась лапками к ветке одна,
Ее зоркость глаз, для джигита – находка;
Сапсана ведь первой заметит она.

Вот все приготовлено, даже ловушка,
Проверена тщательно. Ждать стал Гассан
Когда же на небе появиться снова
Охотник великий, могучий сапсан.

И вот, закричал беспокойно и громко,
И нервно задергался вдруг челопут.
Не видел Гассан никого в чистом небе,
Но понял одно, что сапсан уже тут.

И вот наконец: сокол мчался к деревьям,
И частым казался его  взмах крыла;
Он дернул веревку, голубка взлетела,
Сигнальным флажком она нынче была.

Сапсан лишь на миг только в воздухе замер,
Голубке помчался он наперерез.
Джигит весь в волнении дернул бечевку,
Скорей  из засады: он с дерева слез.
1-В природе его название- черноголовый сорокопут.

Гассан потянул за веревку, но понял,
Что в сетке голубка одна верещит.
Он глянув, увидел, что черная птица
Раскинула крылья, недвижно лежит.

Гассан сразу понял, что в жутком волненье
Он рано отдернул голубку назад;
Она задержалась, а сокол промазал,
 О землю ударился он без преград.

Джигит подбежал и упал на колени:
Вдруг страшная лапа скогтила рукав,
И крылья забились, но тут же сложились,
Джигит повторял лишь: - « Прости, я не прав..» -

Глаза черной птицы потухли, закрылись.
С колен тяжело поднимался Гассан.
Повис мертвый сокол на прочной рубахе,
Бездушною, был, деревяшкой сапсан.

Джигит положил очень бережно птицу,
Вскочил на коня, и помчал, что есть сил:
И долго себе он простить все пытался,
Что сокола он, глупо так погубил.

Ругал и за то, что не смог удержаться,
Чтоб сразу владеть им, увидев в степи,
Не выследил он и гнезда черной птицы
Теперь же, попробуй, его ты найди.

Одно утешало Гассана немножко,
Что птица та черная  -самка была.
Птенцов своих сокол, он знал, что не бросит,
И выкормит сам, коль она не смогла.

Ххххххххххххххххххххххххххх

               
Подолгу Гассан возле сакли, порою,
Без дела сидел, трубку молча курил;
И как-то, вдруг нищий пред ним появился,
Словами надежды ему говорил:-

-« В горах я ходил и гнездо черной птицы
Случайно совсем, на скале я видал,
Готов уступить я птенца или пару
Тому, кто так ловок, и их бы достал».-

Гассан подскочил и вскричал громко: -« Едем!»
Его не смогла удержать даже ночь;
И вот, два коня мчались к горным вершинам,
И эхо несло звон копыт уже прочь…

Все мимо плыло: скалы, тропки, ущелья,
И нищий давно уже, где-то отстал.
Ударила молния, - гром по ущелью,
Косыми рядами здесь ливень хлестал.

Задор обуял еще больше джигита;
Слепой, оглушенный, он несся вперед,
И вдруг по ущелью, разбиваясь о камни,
Сорвался ревущий поток бурных вод.

И волны покрылись кровавым оттенком,
От молний, таранящих скалы в упор;
Они бились пеной, они рокотали,
Казалось, что хлынула кровь горлом гор.

Внезапно прошла, как пришла в эти горы
Гроза, унося проливные дожди:
Поток ослабел и совсем прекратился,
И звездное небо уже впереди.

Уже перевал. Лишь копытом ударил
В скалистую землю, его верный конь,
Раскинулся луг; свежей пахло травою,
Случайные капли упали в ладонь.

Беспечно Гассан на земле растянулся:
Следил он на небе круженье планет,
И только, казалось, лишь в сон окунулся,
Его разбудил долгожданный рассвет.

Он встал, осмотрелся; все как на ладони,
Клубится внизу серо-мутный туман.
Вот, между хребтами лежит мраком пропасть
И ветер несет с юга моря дурман.

Он вспомнил, что нищий сказал, что отсюда
Сапсана гнездо видел он, и не врал;
Гассан различил в углублении птицу.
Собою сапсан все гнездо прикрывал.

Вот солнце взошло. Сокол крылья расправил,
Широкою грудью подался вперед.
Казалось, сорвался. Над пропастью взмыл он,-
Прекрасен был этот свободный полет.

И вот над горами, две мертвых петли он,
Проделал и тут же, исчез в вышине.
Джигита восторг охватил на мгновенье:
Подумал, что птицей быть мог бы вполне.

И он побежал. С края пропасти прыгнул
На гребень легко, будто он невесом;
И с камня на камень скакал он играясь,
Как - будто со страхом он был незнаком.

Он быстро добрался до каменной глыбы:
Всей грудью нависла скала над обрывом,
А камень гудел, и скала, как в надрыве,
Казалось, стонала под ветра порывом.

И вот, осторожно, руками цепляясь,
И выступы в камне, нащупав ногой
Искал, продвигаясь к мечте долгожданной,
Над пропастью черной висел он спиной.

Добрался до острого серого камня,
Покрепче его, он в тот час обхватил;
И вот раскачавшись, казалось себя он,
Невиданной силой наверх затащил.

Не веря в удачу, сидел как на троне,
Сапсана гнездо перед взором его,
Четыре пуховых птенца изумленно
Смотрели: понять не могли ничего.

Один за другим брал Гассан осторожно,
За пазуху их, он себе отправлял.
Птенцы волновались и больно кусались,
Царапать себя, им Гассан позволял.

Вдруг снизу он нищего голос услышал: -
- « Летит!» - тот кричал; и была, не была,
Не медля, джигит с камня ловко спустился;
Но вмиг просвистели над ним два крыла.

Удар. И джигит на скале покачнулся,
Сорвался и в пропасть спиною упал.
А нищий, давно уж в ущелье спустился,
Казалось, джигита он здесь поджидал.

Лежал, распластавшись Гассан возле тропки,
 Он выбил ключицу и ноги сломал.
Вот, нищий над ним телом всем наклонился,
Из ножен кинжал свой стальной он достал.

Поднес он джигиту к губам и увидел,
Что сталь затуманилась; значит - живой.
Сознанье к нему, может быть возвратиться,
А нужно ли? Нищий качал головой.

Из дырки в одежде птенцов доставал он,
И клал их за пазуху: очень спешил.
Взобрался в седло он коня, по ущелью
Погнал. Вот, и след его быстро простыл.

Хххххххххххххххххххххххххххххххххххххх

Вот, нищий стоял перед саклей торговца,
Птенцов из-за пазухи быстро достал;
Громадную цену за них заломил он,
Ответа торговца, не долго, он ждал.

- « Цены ты не знаешь, один соколятник
Нам цену на них только может назвать,
Зови же Гассана! Ну, что же стоишь ты,
Иль некого, нищий, тебе больше звать?

Вчера поздней ночью Гассан вместе с нищим,
В скалистые горы, как вихрь ускакал,
Но он не вернулся, а ты предо мною,
Так, где же Гассан, ты его не видал?»

И зная, что больше Гассан не вернется
Торговцу сказал тот: - « Он в пропасть упал.
Сапсан его сбил. С лету в голову клюнул,
Когда, тот птенцов из гнезда доставал.

Баба(1) денег даст пусть, ну, сколько захочет,
А нищий, уйдет прочь и будет молчать,
Гасана склюют  птицы в пропасти быстро,
И не кого будет потом и искать.»

- « Оставь соколят, уходи и не мешкай,
А если за деньги услышу опять,
Я людям скажу, что не сокол, а нищий,
Его в пропасть скинул, птенцов чтоб отнять.»

Хххххххххххххххххххххххххххххххххххххх

 Торговец стоял словно гриф – не подвижно;               
Он глубже еще в плечи шею втянул,
Стоял и смотрел на свою он добычу;
Как  каждый птенец к нему шею тянул.

Ххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххх

Спустился на скалы, весь сажи чернее,
Старик горбоносый, громаднейший гриф.
В сутулые плечи втянул свою шею,
Смотрел на добычу: он замер на миг.

С холодных высот он следил за аулом,
И знал, что творится в степи и в горах.
Спускался когда, наступало то время,
Что должен он сам разобраться в делах.

В ущелье, на дне, где тропинка белела,
Раскинувшись, тихо лежал человек;
И коршуны стаей над ним бесновались:
Кричали, кружились, взмывали наверх.

Гриф выгнул зобастую черную шею,
Шагнул смело в пропасть: его понесли
Саженные крылья, что сразу раскрылись,
И плавно снесли его вниз, до земли.

---------------------------------------------------------
1-Баба-богатый человек, господин.
---------------------------------------------------------

И коршуны в страхе пред ним, отступили.
Вот, гриф к человеку уже подлетел…
Вверху, над гнездом, над пустым, неподвижно,
Сидел черный сокол: он вниз не смотрел.

                2008г.
хххххххххххххххххххххххххххххххххххх