Так кто же все-таки она?

Ей снятся сны, из вещих точно,
Встает в поту холодном ночью.
В ее глазах сплошная боль,
А на часах ноль-ноль, ноль-ноль.
Виденья стали беспокоить,
В душе ей счастья не построить.
Что ночь, то сон; что сон, то фильм.
Ужасный жанр и мрачный стиль.
Как утро – словно память стер
Тот сумасшедший режиссер.
Ей мертвые все чаще снятся,
То близких образы роятся,
То незнакомцев тени бродят,
А то кого-то все хоронят.
Зовут с собой они, бывает,
Порой к чему-то призывают.
Быть может, просят их проведать;
О чем они хотят поведать?
Так беспокойно ей живется,
Одна давно не остается.
Дверь в спальню в ночь не закрывает
И долго тяжко засыпает.
Судьба родная к ней жестока –
Ее душа так одинока,
И даже днем среди людей
Так сиротливо, грустно ей.
Довольно странная девица,
Вокруг гадают: «Что за птица?».
Компаний шумных сторонится,
Не помнит ни имен, ни лица.
Не вышивает роз на пяльцах,
Подруг пересчитать на пальцах,
И те считают оттого,
Что не от мира та сего.
Ей интересны Зодиаки,
В приметы верит, ловит знаки.
И очень просто, как в Неву,
Ныряет в чувство Дежавю.
Вот и сейчас ей не до сна –
Раздумий голова полна.
Вопросом уж давно больна
Так кто же все-таки она?
Откуда-то из подсознанья
Всплывают вдруг воспоминанья,
И среди тысячи картин
Тут случай вспомнился один.

Такого не бывает с каждым –
Произошло это однажды.
Прошли года, но что гранит,
Так память твердо все хранит.
Крым, отдых, пляж и Коктебель –
Как хочешь – верь или не верь.
Идя по побережью моря
Она услышала: «Сеньера,
Я без ста граммов пропадаю,
Дашь гривен двадцать – погадаю.
Все расскажу, судьбу раскрою,
Быть может, сердце успокою.
Не бойся, словом не обижу,
Я знаю все, я все предвижу.
Предстал пред ней столь странный старец -
Безумный взгляд, чудной скиталец.
Нет, не был вид его приятный -
Нечесаный и неопрятный.
Шлейф от дешевого винища,
В одно тряпье одет как нищий
И без сандалий – босяком
Как-будто в веке крепостном.
Шагнул поближе к ней старик
И взглядом пристальным приник.
Возьми ее за руку тронь,
Всмотрелся в нежную ладонь.
И вмиг разрушил все мечты,
Сказав со страхом: «Ведьма ты».
Откинул руку: «Твою мать,
Не буду я тебе гадать!
Иди своей дорогой в путь
И мое имя позабудь!».

Что происходит непонятно,
Ей сказано довольно внятно –
Не человека она, а Зло,
Тринадцать – вот ее число!
И как Добро назвалось Злом
Не постигается умом?!
Жестокость зрить не может в корне.
Еще отец сказал, мол, помни,
Дочь, раз дается эта жизнь,
А с ней Добро, и тем гордись.
Самопожертвованье – приз,
«Не навреди» - вот твой девиз.
Отцовским следуя канонам
Давно живет по тем законам.
Не равнодушна, словно овощ –
Всегда отзывчива на помощь.
Людей в беду попавших жалко,
Здесь даже не нужна гадалка.
Ей христианство не претит
Так в бога верит, бога чтит.
На полке старая икона
И «Отче наш» читает дома.

Все чаще случаи бывают,
Что ее ведьмой называют.
Опять всплывает в голове
Тот случай в снежном декабре. 
Как спятил помнится один
Без повода и без причин.
Как он с ума сошел от страсти,
Та страсть была пиковой масти.
Когда год новый в общем зале
Корпоративно отмечали
Ее увидел на танцполе
И вдруг лишился силы воли.
Весь вечер следовал за ней
Среди танцующих огней.
Нет, не отделаться никак –
Что за навязчивый чудак?
Когда наверх пошла шкала,
Она оделась и ушла.
Он стал искать ее в тот миг
Пока шум музыки не стих
В том зале, в зеркалах немых,
Вплоть в измерениях других.
И в светомузыке, в сети,
За мишурой, за конфетти.
Ходил он будто под гипнозом
Раздетый даже по морозу.
И спрашивал всех атакуя
«Кто видел рыжую такую?».
Он бредил, что ее любил,
Любовь росла, чем больше пил.
Рассвирепел от этих маний
И сердце ранив – руку ранил,
В хмельном забористом дурмане
Побил посуду в ресторане.
Ждал утром «жениха» провал,
Не рад, что посетил тот «балл»,
Что приглашал ее на вальс –
Лишь штраф и боль в висках сейчас.
Твердит, о Господи прости:
«Ну, ведьма, как тебя найти!».

Да ладно в праздной обстановке,
Но светлым днем на остановке!?
Мужик какой-то во хмелю
Кричал: Я ведьму заклеймлю!
Вон, вон, стоит она, глядит,
А взгляд кровь в жилах холодит.
Но рыжей этой все равно –
Бесстыжих помыслов полно!
Средь нас ей быть не суждено,
Должно быть Зло побеждено.
Он так кричал, что быть беде,
Придет возмездие к тебе,
Да будешь ты в кромешной тьме,
Сгоришь дотла в святом огне!
.....
Мысль пролетела: «Это шутка?
Ну, где же все-таки маршрутка?»
Взгляд повела левей, правей,
В надежде – это все не ей.
Но, к сожалению, не сон,
В округе не было персон.
Да что там, рыжая одна,
Она, она, опять она.
Проклятья сыпались – не снилось,
Пока в автобусе не скрылась.

Опять хочу вернуться к ней -
Нет чище девы и светлей.
Не ставьте вы в ее вину,
Что часто смотрит на луну.
Что может захотеться очень
Взять и взлететь в объятья ночи.
Туда, где звезды на виду
Всю ночь играют в чехарду.
Но чтобы так, как говорят -
Дурные мысли, страшный взгляд..
Винить в деяниях таких
Нет оснований никаких.
Сказать хотелось без раздумий –
В потомстве не было колдуний,
В роду не значилось шаманов,
Гаданий, сглазов и обманов.
В пучках не сушится чабрец.
Где атрибуты, наконец?!
Где черный ворон на плече?
Зловещий треск в ночной свече?
Где с капюшоном черный плащ?
Сухой лягушки задний хрящ?
Нет ни полетов на метле,
Летучей мыши в рукаве.
На лбу не выжжено клеймо
За что навесили ярмо?

Раздумий голова полна,
Так кто же все-таки она?