Напряжённая радость пути

Ожидание после полутора месяцев напряжённой работы побуждает к разному.

- А я так рада, что мне не надо ни о ком, кроме себя, заботиться! – женщина лет сорока вскинула голову и отставила левую ногу. Тут же покосилась на нас, сдерживая улыбку.

- А у меня четверо детей и я хочу, чтобы они не знали голода и несчастья! - улыбчивый и немного смущённо настаивает ясноглазый многодетный отец, которого во вчерашнем ожидании я обыграла в нарды, рассказывает, чего он хочет от детей. Почему-то чуется, что девочек больше. Почему я до сих пор не спросила? Хочется перефразировать на утверждение: а знали что?

Молодой парень хмыкает громко, что-то многозначно умалчивая. И про детей и про взрослых. Многодетный ещё много, быстро и подробно рассказывает, куда хочет его талантливый сын и что сейчас этому мешает. Волной поднимается какая-то нежность к этой говорливой – ох, наверняка! – и талантливой семье, будьте счастливы, дорогие, живите, творите, здорово, что вы есть.

- Эй, что там слышно? – оборачиваемся за его взглядом – черноволосая лохматая голова припала правым ухом к закрытой двери зоны досмотра. И владелец головы загадочно молчит, высматривая что-то на высоком потолке, будто смакуя шутки и вопросы со всех сторон.

Гомон голосов вокруг одного смысла – когда нас пустят туда. Я слушаю всех и наш кружок, мне как-то остро радостно быть тут, с ними. Или просто есть напряжённая радость, которая лепится к любому текущему поводу.

- Спорт для детей полезен.

- Смотря какой!

- Воспитывает характер, волю, дисциплину.

- А Вы чем занимались?

- Спортивной гимнастикой.

- Уж лучше пусть спортом, чем…

- Да смотря какой спорт!

- Плавание – самое лучшее!

Голоса едва успевают закончить мысли. Сжатые до лозунгов.

- Физкультура хорошо, а спорт калечит.

- Нужно смотреть, какой ребёнок.

- И музыка тоже.

- Ага, кто-то мечтал, а кто-то ненавидит потом музыкалку, - встреваю я.

- Я отучилась.

- А я бросил.

- А мои просятся везде.

Кто знает, как повлияют на нас всех эти экстракты опыта, наблюдений, мыслей, настоянные на напряжении опасливого ожидания. Простые фразы про бытовую жизнь, заряженные силой эмоций. Ни слова про Север.

У кого-то оно вырастает в требования, у кого-то в смех, у кого-то в замершую молчаливость. Я тараторка, но тут мне трудно вклиниться и я, по очереди сгибая и разгибая колени, попиннываю сумку с курткой и тёплыми штанами, которую держу обеими руками за спиной. Что-то из детства промелькивает и это приятно.

Также я попиннывала заколенками сумку в школе. Когда? Чего ждала? Я ранец почти не носила. Был у меня рюкзак из мягкого зелёного дерматина – такой мешок с лямками. Так любила его, но он потом облез. Потом чёрно-белая самошитая из мебельного гобелена сумка через плечо, огромная, с карманами. Тоже таскала её охотно и долго.

Я только что допила свою пол-литровую воду и выкинула бутылку. Всё равно не пустят.

Второй реальностью мелькает картинка подростков таким же кругом с шутками и репликами. Отчего-то это уютно и роднит. Эти люди были детьми. Когда-то стояли кружком и ждали. Также мало что могли сделать, только ждать. А зуд жизни и лёгкой тревожности выражался в болтовне и играх. Мне так хотелось играть! Вот сейчас прямо – в «летел лебедь» или подобное. Нужны свободные руки. Оглядываю – почти все что-то держат в руках.

В школе мы чаще ходили с пустыми руками.

Но мне уже не удалось их уговорить на «Контакт» и сейчас я стесняюсь предложить снова. Да и слушать надо, хотя трудно пропустить момент, когда все ломанутся в двери. Ну хоть быть первыми, зачем-то. Денис со второго этажа на регистрацию стартанул, побросав наушники и куртку. Николай, смеясь «Это его?» взял наушники, а я – куртку. Ткнула ею ему в грудь, когда внизу нёсся обратно мимо меня. «Наушники?», - «Ага, взял. Спасибо!!»

Рюкзак стоит в центре нашего круга на полу, сочтём за чистый. Брезгливость ещё дальше отступит, когда мы будем по кругу хлебать добытую мной бутылку с водой после двух часов в зоне после предполётного досмотра. Нет, автоматов со снеками и напитками там нет. Да, так бывает.

Кажется, пройди мы в ту дверь, станем ближе к чему-то. Или дальше от чего-то.

Меня вспышками охватывают то сомнения, что там, за дверью - лучше, то уверенность, что да, быстрей туда, то решимость - хватит, больше ни за что, то острое родство с этими людьми.

- А гимнастика дала Вам здоровье? – я вперемешку на «ты» и на «Вы», как-то так.

Бывший олимпийский резерв забегал глазами. На миг сожалею о вопросе, и тут же – ну и ладно.

- Поясница всё равно болит, - квинтессировал он табун мыслей.

Наперебой защищаем спортсменов, вспоминая, что из сотни тридцатипятилетних мужчин мало найдётся со здоровой поясницей. А ведь спорт развивает мышцы и вообще тело. Гимнаст неспешно мелко кивает, слегка наклоняя голову то вправо, то влево, будто принимая то одну, то другую сторону. Хочется поподробней рассмотреть поджарое гимнастическое тело, но я сдерживаюсь.

Мне хотелось быть в команде. В школе, это ведь день школьных воспоминаний. Но то школы менялись, то нельзя из-за глаз, то ещё что-то. В седьмом-восьмом мы с подружкой, обе богатырского роста едва за полтора метра, ходили на баскетбол. За два километра, по любой погоде в соседний посёлок. Возвращались часто по темноте. Мне нравилось, я прыгучая и довольно меткая. Но мелкая. Вечно ржущий Мамай, чеканя мячом об пол, шутя прокидывал руку над моей головой, вот мяч позади, вот уже передо мной, вот уже в двух метрах впереди. То была мешанина всех возрастов, девчонки, мальчишки. Мою подругу он раз подхватил за спину и под коленки, сложил и замахнулся, будто хочет забросить её в корзину.

- … с лыжей за нами, «Носочки тяни!», - смеётся он, вспоминая тренера. Гимнаст, не Мамай. Где Мамай, как он…?

Звук включился как по тумблеру. Я иногда так могу - совсем отключить внешние звуки. Нарочно или случайно.

Впереди ещё ожидания и два полёта. Ещё куча разговоров о жизни, физике и смыслах. Чтения, мыслей, вспышек благодарности и сомнений. Удивление луной и закатом. Недавними морозами и вчерашним дождём. Надоблачным безбрежьем, тёмными верхушками гор среди снегов на юге Ямала и тёмными островками тайги – ага, уже материк. Голодное напряжение и странная речь пилота. И аэропортовское: «Мужчины – по паспортам, а женщины – так!» «Эээт паааачимууу?!» мы быстро просеменили слева от рамки, и тут же сбились растерянной кучкой в коридоре – напра-нале…?

Просто никто уже не спрашивает меня, как я долетела. Понятное дело, кому это надо. А это каждый раз история. Моя история.

Теперь уже позади. Если допустить линейность времени.

Родство распалось рокотом чемоданных колёс по плитам Домодедова. И всё же полярное братство со мной.

Я уже на материке, но ещё немного там.

2022-04-15 Московская обл.