Испытание 2

Сборы были недолги. Взяв в дорогу только самое необходимое, бабушка, Лидия Петровна и Артем садятся на поезд, который уносит их в столь желанный прежде, но теперь омраченный смертью близкого город.
      
В Житомир прибыли на следующий день. Город показался Артему не таким большим и красивым, как представлялось. К его великому облегчению остановились у родного брата бабушки, дяди Гены Васильева. Дядя Гена оказался на редкость веселым и общительным человеком. Когда все садилиссь за стол, он непременно рассказывал какие-нибудь смешные истории из личной жизни. И это обстоятельство сглаживало, снимало напряжение. Незаметно разговор перешел на бытовую тему. Вспомнили всех родственников, даже дальних, но разговор о главном, что так тревожило душу. Все время оттягивался. На мгновение Артему даже показалось, что ничего такого и не произошло с дядей Эдиком (но не могут же они все время говорить о посторонних делах), но только на мгновение. Он уже начинал думать, что взрослые умышленно не хотят говорить при нем. Возможно, они просто утаивают от него что-то такое, чего он не должен знать. И все это, окутанное пеленой страшной тайны, вдруг с какой-то зримой явью подсказало: случилось то, чего не могло и не должно было случиться. Что существуют какие-то невыясненные обстоятельства, перед которыми пасуют даже взрослые. Все это раздражало Артема, он начинал злиться на взрослых. Его терпению, казалось, приходил конец... И вдруг Артему стало известно, что с момента несчастья прошло целых два месяца! Что произошло САМОУБИЙСТВО?! Узнал он и о том, что мать дяди Эдика, тетя Маруся, двинулась рассудком...
   
От всего этого у Артема шла кругом голова. И пока он пытался разобраться вов сем случившемся, взрослые решили, коглда лучше было навестить несчастную.
Собрались наскоро. Не застав тетю Марусю дома. Бабушка, Лидия Петровна и Артем решили подождать на дворе, распросив для уверенности соседей. Как выяснилось, тетя Маруся ходит к сыну едва ли не каждый день. При этом соседка покрутила пальцем у виска, давая понять, что у той не все в порядке с головой: «Не иначе как чокнулась».
    
Все это настораживало ираздражало Артема. Он не находил себе места, смутно представляя ожидаемую встречу. Ждать пришлось недолго. Маленького роста, сухонькая уже немолодая женщина, сохранявшая  траур, близко, по-родственнгму, поздоровалась с каждым. И когда очередь подошла Артему, какой-то внутренний холодок пробежал у него в груди. Глядя в лицо несчастной, он содрогнулся от одной только мысли, что пришлось пережить этой бедной женщине. Ему казалось, что тетя Маруся просто ослепла от слез, но рассудком, и в этом Артем не сомневался, она здорова. Но то, что произошло дальше потрясло до глубины души. Пройдя в «ту самую» комнату, где когда-то отдыхал ддяд Эдик, все увидели незастеленную кровать. Точнее постель была уложена таким образом, что имела вид спящего...
    
«Нет, это невозможно... Этого не должно быть... Это ужасно. Ужасно!» – думал он. И когда тетя Маруся попыталась что-то учтиво объяснить всем о том, что было известно только  ей  одной, у нее сделалась истерика. Взрослые не могли оставаться безучастными. Они бережно взяли несчстную под руки и повели ее в другую комнату.
   
Артем не в силах был оставаться в этой ужасной комнате и, не раздумывая, высочил из квартиры на улицу.
То душевное состояние, испытанное минуту назад, шокировало его. Судорожно хватая ртом воздух и тяжело дыша, Артем медленно приходил в себя. От одной только мысли, что ему вновь придется переступить порог этой квартиры и войти туда, где зашторены окна и воздух пропитан безмолвной, мертвой тишиной, становилось дурно.
Спустя некоторое время, переборов себя, Артем вернулся в дом. Его отсутствие как будто не заметили. Женщины сидели за кухонным столом и тихо разговаривали, успокаивая при этом тетю Марусю. И хотя Артем запретил себе глядеть «туда», где находилась материнское смаоистязание – кровать, ему вновь стало не по себе.
      
Над впалыми, пожелтевшими щеками тети Маруси, не выдававшими не одной кровинки, затыли выплаканные безутешные очи. Седые пряди волос, выбившиеся из под косынки, делали лицо трагичнее, безысходнее. Находясь в состоянии сильной депрессиии, она начала говорить, и все яственннее из ее речей можно было услышать: «Он не мог. Лидочка, не мог. И потом, я знаю...». Ее пытались сдерживать, но она говорила и говорила: «Ему шел сороковой год. Все было хорошо. Это они его убили!» – вырвалось наконец из уст тети Маруси.
   
В глазах Артема все еще стояла картина встречи, когда они подошли к кладбищенски воротам.
Это было большое старое кладбище. Могилу дяди Эдика они нашли не сразу, пришлось изрядно обогнуть, прежде чем они вышли на нужную аллею.  В изголовье могилы стоял красный обелиск со звездочкой. Несколько венков у его основания и многочисленные букетики живых цветов закрывали большую часть надгробья. Тетя Маруся, бабушка, Лидия Петровна сразу стали приводить могилу в порядок. И хотя, как показалось Артему, могила была ухожена, женщины монотонно продолжали рвать невидимую траву.
   
Нет, тетя Маруся больше не плакала, только когда подошло время уходить, она попыталась обнять покрытый цветами холмик. Ее бережно подхватили взрослые и медленно повели на выход. И когда Артем, глубоко вздохнув, почувствовал некоторое облегчение, обнаружилось отсутствие сумочки. Видимо, тетя Маруся оставила ее на скамейке, подле могилы. Артему пришлось вернуться. Он не без труда нашел могилу (похожих оказалось несколько) и рядом на скамейке увидел пропажу. Решив срезать обратный путь, чтоб не идти вокруг, Артем направился напрямик, минуя многочисленные могилы. Их было множество: старые, запущенные и ветхие, с подгнившими крестами и севшими могильными плитами. Попадались и совсем разрушенные, всрытые могилки, лишь слегка присыпанные омертвелой листвой вперемешку с землей. Поросшие бурьяном, в тесносплетении многочисленных корней, скрытые от солнечных лучей густой кроной деревьев, обдавая при этом плесенью и сыростью, они производили жуткое, почти фантастическое впечатление. Казалось, сама природа постаралась создать эту трагическую картину из чужого затерянного мира. Артем, прежде не веривший в скорую смерть, в свою возможную кончину, невольно содрогнулся от одной только мысли, что и он может оказаться в этом жутком потаенном месте. Артема пронизал ужас, и он как обезумевший, прижав к груди чужую сумку, бросился бежать вперед, не разбирая дороги.
   
Словно в страшном и непробудном сне, цепляясь и создавая на пути всевозможные заслоны, тянул к нему свои лапы-щупальцы колючий кустарник. Покосившиеся от времени кресты, будто в насмешку преградили ему путь к отступлению. И в этоот момент Артему почудилось, что сама смерть глядит на него путыми глазницами, словно решив поиграть с ним напоследок...
Неожиданно, смертельно перепуганный Артем высочил на аллею, когда впереди, шагах в двадцати, он увидел спокойно удаляющихся женщин. Артему стало стыдно, и он, чуточку переждав, уже не спеша последовал за ними.

 *  *  *

Переживший за этот день столько неприятностей, Артем только сейчас почувствовал, что все эти страхи и ужасы остались позади. Что жизнь его только начинается и он так молод. Он радовался и не скрывал этого: «Я жив, и это главное! Я снова могу слушать пение птиц, ощущать дуновение ветра, наблюдать за движением проплывающих над головой облаков. Радоваться всему тому, что окружает меня, чего не замечал прежде, и дышать, дышать полной грудью». И это возвращение к прежней жизни наполняло ее новым смыслом, придавая ей особую глубину и значимость.
Пережитые страхи, казалось, навсегда покинули его. Поравнявшись с женщинами, Артем окончательно успокоился. Проводив тетю Марусю и, попрощавшись с ней, бабушка, мама и Артем направились в дом Васильевых.

Только сейчас, вернувшись в дом Васильевых, Артем почувствовал себя по-настоящему усталым. Веки сами собой закрывались, его неодолимо тянуло спать. Какое-то время он боролся со сном. Лидия Петровна, понимая состояние сына, предложила ему прилечь, не дожидаясь вечера. Еще затемно у Артема началась сильная головная боль. Промучившись какое-то время (таблетка анальгина так и не сняла всей боли), он наконец-то заснул.
Сон был тяжелым и непродолжительным. Проснувшись, Артем еще долго думал о случившемся. Он с облегчением дождался утра. Зашла мать. В ее руках был какой-то небольшой сверток. Лидия Петровна беспокойно оглянулась, словно не желая присутствия посторонних, и сунула сверток в дамскую сумочку, предварительно завернув ее в тряпицу. На встречный взгляд-вопрос Артема Лидия Петровна предостерегающе произнесла: «Никому!»

С той самой поры прошло немало времени, когда однажды Лидия Петровна подозвала к себе сына. Удостоверившись в том, что Артем никому не расскажет, она извлекла неведомый сверток и... каково же было удивление Артема, когда, развернув тряпицу, он обнаружил совсем новенький, настоящий (в этом он не сомневался) пистолет. Неожиданно все происшедшее ранее всплыло до мельчайших подробностей, и Артем вспомнил тот злополучный день, когда они ездили в Житомир. Все, буквально все всплыло в его сознании, и он вспомнил тот загадочный сверток и строго предостережение: «Никому!»
   
Осторожно прикоснувшись к гладкому, темному стволу, Артем взял пистолет в руки. На какое-то мгновение он почувствовал себя с ним увереннее: «Еще бы! Если бы только мои друзья увидели меня с ним. Наверное, позавидовали бы».
   –  Я не могла отказать ей тогда, сынок, – сказала Лидия Петровна. – Это именное оружие Эдика. С тех самых пор я храню его в шкафу, в коробке из под обуви. Отцу я ничего не сазала и потом, за хранение огнестрельного оружия дают семь лет. Мы не можем оставить его у себя... Ты поможешь мне избавиться от него. Вот боевой комплект к нему, патроны. Он не заряжен. И мать объяснила Артему, что нужно сделать.

...Спустя годы Артем узнал всю правду о дяде. Он погиб от рук убийцы, когда расследовал очередное преступление, совершенное мафией. Дело это, за «недостаточностью» улик, было вскоре закрыто. Мелкокалиберную винтовку, подаренную когда-то дядей, Артем берег как память, как реликвию. Со временем он овладел меткой стрельбой, это пригодилось ему в армии. Не раз в жизни Артем попадал в сложные ситуации, но каждый раз с честью выходил из них. Нет, он больше не комплексовал, не боялся трудностей. Наверное, поверил в себя, в свои силы с тех самых пор.