Геннадий Карпунин

ГЕННАДИЙ КАРПУНИН
(1939 - 1998)

Утро надвинулось летнего дня.
И замерцали колосья,
И, загудев, полетела бадья
В темную вечность колодца.
Звякнули стекла. Что мочи петух
Заголосил где-то рядом.
Солнце возникло. Явился пастух.
Пар заклубился над стадом.
Звон колокольцев. Мычанье коров.
Люди. Колодец. Телега.
Мир поднимается, бодр и здоров,
Крепок и весел, с ночлега.
Он пробудился и жить нам велит.
Свищет, бренчит и стрекочет.
Лиственен, хвоен, просторен, велик,
Дымчат, бревенчат, стекольчат.
Встань на рассвете, окно раствори,
Пеньем заслушайся птичьим.
Что они стоят, все беды твои,
Перед вот этим величьем!

СТАРИК

Он с этим именем на фронте
И отступал, и шёл вперёд.
Кричит он: «Вы его не троньте!», –
Когда немного подопьёт.

Кричит: «Была война, разруха!
Когда б не властная рука…»
Так разойдётся, что старуха
Едва отходит старика.

Он хмурым выглядит назавтра,
Он как-то сразу весь поник,
Огромнейший, на динозавра
Похожий несколько старик.

Ему, должно быть, очень плохо.
Беда со стариком, беда.
Его пора, его эпоха
Не повторится никогда.

Ему, как всем, признать бы надо,
Мол, заблуждался много дней.
Но клятву он давал когда-то
И остаётся верен ей.

И совести не замарает.
Неправ, но честен он пока.
Он стар. Он честно вымирает.
Я уважаю старика.

СИНИЛЬГА

Любаше Д.

Росу голубую склевала синица,
Над Южным болотом дымится рассвет.
Мы снова уходим, и снова Синильга
Березовой веточкой машет нам вслед.
Куда ж мы уходим и что же нас гонит,
Куда же влечет нас иная страна?
Мы встретимся завтра в пустынном вагоне,
И ты улыбнешься - привет, старина!
А помнишь, как вместе с тобою мы жили,
Как слали проклятья бродячей судьбе?
Мы станем иными, мы станем чужими,
Изменим друг другу и сами себе.
Ребята, ребята, мы будем бессильны
Вернуть удивительный этот рассвет,
Ведь только однажды, однажды Синильга
Березовой веточкой машет вослед.

***

Рано цветы увядают и гаснут на севере,
Вот и созрели, окрепли у птиц голоса,
Вот и поблекли и сделались серыми-серыми
Синими бывшие в детстве когда-то глаза.
Вот и иду и, рассвет запоздалый встречая,
Молча гляжу в голубую озерную даль.
Старая гарь. Золотая пора иван-чая.
Вот и в душе моей старая-старая гарь.
Вот и в душе у меня ничего не осталось —
Только прозрачность и праздность осенних полей,
Только торжественность, только немая усталость,
Вот и уходит последняя ночь журавлей.
Тихо журчит под ногами листва иван-чая,
Ягоды за лето словно зарей налились.
Вот я иду и, рассвет запоздалый встречая,
Желтый и мокрый целую березовый лист.