Кое-что про монашество

– Почему Кирилл и Мария – святые?
– Потому что они – монахи и родили монахов.
(Подслушано где-то на просторах Святой Руси)

***

В идеальном мире (коим наш мир не является) я испытываю к монашеству уважение и благодарность.

«Спасибо тебе, добрый человек, – от души благодарю я мелькнувшую вдалеке черную мантию, – за то, что взял на себя неудобную для меня часть мировой ноши». Ведь с малышом на руках (да и, чего уж там, со свободными руками тоже) мне было бы неподъёмно-тяжело развивать богословие и церковное искусство, сохранять в рукописях шедевры мировой литературы, творить историю или совершать масштабное социальное служение.

В идеальном мире я благодарю человека в чёрной рясе за то, что он взял на себя чуть больше неудобных церковных обязанностей и освободил женатому священнику вечер для семьи. Но также я благодарю его за осознание границ собственной компетенции. И за то, что, когда одна прихожанка слишком погрузилась в рассказы о своём супружестве и родительстве, он мягко остановил её и сказал: «Мне кажется, отец Василий сможет помочь вам лучше, ведь он в браке уже 20 лет». Ведь в идеальном мире очевидно, что белое и чёрное духовенство – не конкуренты, а коллеги с разной специализацией.

В идеальном мире...

Но в нашем (увы) несовершенном мире, поражённом грехом, я испытываю к монашеству настороженность. «Пожалуй, перейду на другую сторону дороги», – думаю я, увидев вдалеке чёрную мантию.

Потому что боюсь подвоха. Боюсь, что на меня посмотрят свысока, потому что «всё зло пришло в мир через женщину». Или прочитают проповедь, расшатывающую и без того шаткий в наши дни институт семьи. Или попробуют навязать мне политые соусом благочестия еретические мысли, осуждённые на вселенских соборах.

Я отойду в сторону, потому что в неидеальном мире монах может сказать: «Она просит тебя чаще бывать с семьёй? В ущерб высокому церковному служению? Разводись, пока не поздно!» Или сказать молодому отцу, проходящему с коляской по монастырю: «Зачем ты здесь ходишь, братию соблазняешь?»

Я испытываю к монашеству настороженность. И поэтому каким же радостным нарушением неидеальности звучит улыбчивое: «Постойте! Вашему малышу можно конфеты?»

***

Я думаю, что Кирилл и Мария были святыми не потому, что стали монахами и вырастили монахов. А потому что была любовь: друг ко другу, к детям и Богу. Как тебе такая версия, моя Святая Русь?