Из книги Глаза Луговые Глаза луговые

               
                ГЛАЗА ЛУГОВЫЕ

  Я сижу посреди луга и вдыхаю блаженный аромат летнего разнотравья. Тело моё расслаблено.  Я спокоен и умиротворён. И в этом умиротворенье моя душа сливается в единое целое со всем луговым соцветьем.

   Затем начинаю замечать, как от трав и цветов, кроме привычных земных запахов, исходит неведомое сияние, дающее поистине неземную радость, от которой становится так легко и ясно на душе, что кажется, вот-вот узрею своим просветлением духовный облик Бога. Чтобы понять причину этой необычности, наклоняюсь к ближайшему цветку и неожиданно вижу, что на стебельке вместо сияющих лепестков покачивается на ветерке раскрытый человеческий глаз. Окидываю взглядом всё поле и повсюду вижу колышущиеся на тонких стебельках человеческие глаза.

   Смотрю на них с восторгом, как на чудо, а затем, привыкнув, недоумеваю: что это? Внимательно вглядываюсь в каждый из них, и вижу, что они, как и цветы, имеют разные оттенки: голубые, серые, карие, чёрные, красные, жёлтые, белые и даже фиолетовые. В своей цветовой палитре они не уступают луговым цветам. И все они так же, как и цветы, имеют лепестки ресничек и чашечки, в которых, как в глазницах, покоятся сами глаза.

   И всё же не красота и не чудные запахи были главными очаровывающими свойствами этих цвето-глаз, а их осмысленное сияние. Глаза лучились таким просветлённым разумом и такой любовью, какой, наверное, не было даже у святых людей. Это сияние было похоже на разноцветное сияние человеческой ауры, в которой каждый цвет выражал свойство души. Во всём разноцветье чувств выделялись как светлые тона – восторга, красоты, блаженства, так и тёмные – горечи и печали. И вся эта симфония чувств звучала на такой недостижимой для меня ноте, что, казалось, сердце не выдержит ни сладости восторга, ни горести печали…

 -Как же я раньше не замечал здесь эти волшебные цвето-глаза? – яркой вспышкой боли сверкнуло во мне запоздалое сострадание, - Я же наступал на них…

   И сразу почувствовал, что цвето-глазам от моей поступи было также больно, как было бы больно мне, если бы по мне прошёлся слон. Я готов был пасть и даже пал перед ними на колени и стал просить прощение за причинённую боль, которую совершил не по злому умыслу, а по неведению. И ещё, сказал им, отныне буду считать вас не бесчувственными травинками, а таким же нежными и хрупкими существами, каким являюсь сам.

   Моё искренне покаяние, видимо, дошло и принялось цвето-глазами, и вскоре от них потекло излучение доверительной ласковости, которое успокоило меня. А затем, как-то странно – не через слова и даже не через сияние – а прямо печатными буквами пришли от них слова: ЦВЕТЫ – ЭТО ГЛАЗА БОГА. И эти буквы дали мне новое зрение, через которое я увидел, что Бог смотрит на нашу жизнь через хрупкость и нежность цвето-глаз и каждого из нас мерит мерой причинённых Ему страданий. И мне открылась вся глубина Души Бога. Его бесконечная нежность и сострадательность. Не через силу, и наказания проявляет Себя Бог в нашей жизни, а через красоту и нежность. Туда же Он зовёт и человека. Ведь для того, чтобы проявлять свою суть в беззащитной красоте цветка, надо иметь поистине сверхчеловеческое – божественное – мужество и Любовь.



                НЕБЕСНЫЕ ПОЦЕЛУИ


   Я лежу, широко раскинув руки, на влажном и тёплом бархане, поросшем молодой травкой, и смотрю в распахнутую передо мной бездонную синь весеннего неба. Я вижу не только краски и беспредельность неба, но, проникая чувствами за его пределы, нахожу в нём такую же жизнь, что и во мне. Небесная синева – не просто покрашенный синькой потолок нашей планеты, а разлитая на бесконечные просторы бестелесная жизнь, которая имеет также чувства и разум, как и у человека, но только не заключённые в ограниченность плотного тела.

   Эта жизнь так чиста, невинна, и так доверительно притягательна, что моя душа устремляется к ней. Во мне открывается что-то неведомо нежное. Я чувствую, как и небесная синь тоже сверху смотрит на меня и тоже желает такого же духовного слияния и с моей душой. Словно хочет найти продолжение себя в моей жизни, также, как и хочу найти продолжение себя в её синеве.

   И вот наши взаимные притяжения сливаются. Я воспаряю бестелесным сладостным духом в небеса, и даже за его пределы, и растворяюсь там на бесконечные просторы в невидимую материю космической любви. Я есть и меня нет. Я собран, и я растворён. Я крохотная искорка жизни и я безграничная громада неба. Мы сливаемся с небесной синью в единое целое, а затем разделяемся на обособленности. Мы играем в космические игры. И хоровод наших игр бесконечно разнообразен. Мы и дети, без устали играющие в забавные игры, мы и творцы новых диковинных форм жизни, мы и влюблённые, наполняющие друг друга блаженными чувствами.

   Я бестелесным духом витаю по бесконечности неба, и как влюблённый целует любимую, осыпаю бестелесную синь неба своими поцелуями. И вскоре вижу, как незамутнённая девственность неба покрывается от горизонта к горизонту красными отпечатками моих поцелуев.

 - Смотрите, смотрите, - слышу я сквозь сон, голоса далёкой детворы, - На небе расцвели тюльпаны.

  Я просыпаюсь, встряхиваюсь ото сна, и опять вижу себя лежащим на бархане. Пытаюсь вспомнить, что со мной происходило в этом беспамятном блаженстве.  Увиденное мне кажется наваждением, какими-то грёзами. Я мотаю головой чтобы избавиться от этой необычности, но неожиданно замечаю, что сердце ещё несёт в себе ощущение влюблённости к небесам. В душе я чувствую такую безграничную свободу любви и творения, которую могут дать человеку только небеса, а это говорит о реальности грёз.

  Я смотрю на небо, и думаю, если оно живое, то тоже должно подтвердить реальность моих грёз. И небо сразу откликнулось. Бездонная голубая синь как-то необычно засветилась и из неведомого пространства пошли дожди. Но это были не обычные капли воды, а дожди из бестелесных тюльпанов.

Эфемерно прозрачные, сияя радужными красками, тюльпаны словно снежинки в некоем танце кружились в воздухе и медленно опускались на землю.

    Некоторые из них таяли в воздухе, превращаясь в радужную пыльцу, которая своим сиянием наполняла воздух, делая его прозрачно золотистым.

Другие тюльпаны падали на землю, воду, деревья, травы, людей, и коснувшись земной плоти, таяли, превращаясь в золотисто-радужное сияние. Вся земная жизнь стала наполняться сиянием небесной благодати. Я видел, как люди, кого коснулось сияние невидимых тюльпанов, вдруг начинали чувствовать себя по-другому.  Они словно встряхивались от груза повседневных забот, глаза начинали светиться радостью, которая открывала перед ними красоту окружающего мира.  А это, в свою очередь, рождало творческое вдохновение.  Пока ещё негромко и нестройно, но их души запели.  И запели ту самую, позабытую ими песню – песню любви к жизни.

  Моего тела тоже касались дождинки невидимых цветов-поцелуев, и я тоже стал чувствовать себе ту небесную творческую свободу и вдохновение, которые вызвали во мне желание к действию. Я уже не мог бесцельно лежать на песке, поэтому встал, отряхнулся от пыли и мечтаний, и пока это делал, почувствовал себя новым обновлённым человеком, который вступает в новый мир и начинает жить новой жизнью. Жизнью Неба на земле.

                ФОТОГРАФИИ


  Кипа фотографий – кипа воспоминаний. Вглядываюсь в лица людей на них м вижу чистые чувства: радость, устремлённость, спокойствие, а также, присущее молодости, очарование жизнью. Эти фотографии – остановившееся мгновение моей студенческой жизни. Всё прошло – вот только этот, разбросанный веер неживых фотографий остался от прежней насыщенной разнообразными впечатлениями моей молодой жизни.

   Знаю, прошлое не умирает, а уходит. Но куда? Если оно бередит душу живыми чувствами, значит, где-то живёт во мне? Но где?  А если прошлое живёт во мне, значит, и я – сегодняшний, могу жить в нём. Но как? Как вернуть прошлое? Как вернуться в прошлое?

  - Хочу ли я с опытом и нажитой мудростью вновь вернуться в свою молодость? – спрашиваю себя, и отвечаю, - Нет. Для молодости своё время года – весна, для зрелости своё – осень. Молодость – цветение, зрелость – сбор плодов.

  Так отчего во мне такая тоска о невозвратно ушедшем прошлом? Отчего моя душа наполняется горечью о невозвратно ушедшей молодости, если я не хочу вернуться в прошлое?

   Ответа нет…

   И только затем, когда рассасывается горечь, понимаю: тоска о невозвратно ушедшему – это тоска по бессмертию, которая живёт в каждом из нас, и которая находится совсем рядом – за глянцевой поверхностью этих фотографий. И чтобы войти в бессмертие, нужно самое малое и самое невозможное – остановить колесо времени. И тогда откроется вечность.

  Но как его остановить?.. Как?..

  Как соединить прошлое с будущим в настоящем, чтобы навсегда остаться в вечном?..

  Как?..

  Я смотрю на эти фотографии, и вижу, как начинает расплываться реальность, исчезает моё тело, и…  Нет, не могу я ещё преодолеть время, чтобы навсегда остаться в безвременье…

               
               

                ТРАВИНКА

  Всякий раз, когда выхожу на прогулку по шумным и дымным улицам города, старюсь смотреть на что-то зелёное. В период окончания южной зимы, этим притягательным зелёным являются молодые побеги газонной травы. Глаза не только не устают смотреть на них, но, наоборот, после напряжённой работы за печатанием текста ищут спасение для себя. Да и моя душа, чем больше притягивается к этой непритязательной и помятой детворой травке, тем больше отдыхает и открывает для себя новый мир.

   Эти травинки – творчество Бога, которое никогда не причинит человеку зла, но всегда будет питать целительной силой и радостью.

   Сравниваю творчество Бога с творчеством человека и вижу, что вся человеческая цивилизация, понаделавшая огромное количество смердящих, шумящих и вытесняющих из жизни самих же изобретателей механизмов, не стоит одной травинки, созданной Богом. Это маленькое зелёное существо никогда не омрачит существование человека, а наоборот, будет помогать ему жить, ибо способно самостоятельно прокормить себя и все живущее на Земле.

   В своей простоте эта травинка сложнее всех атомных станций с компьютерными центрами, интернетом, мобильной связью. Она по-прежнему недоступна для человеческого понимания.

  Человек творит мёртвое, Бог творит живое. И эта маленькая травинка способна сама себя кормить, размножаться, создавать себе подобных, кормить собою других, и даже исцелять их, и при этом не оставляет за собой отходов. Через травинку Бог даёт нам наглядное представление о простоте и экологичности Своего мира.

   Если закопать гайку в землю, из неё не вырастит мерседес. Но если зёрнышко упадёт на землю, то из него без посторонней помощи вырастет росток, который потом превратится в травку или плодоносящее дерево. Как происходит это чудо? Как из маленького зёрнышка разворачивается программа жизни огромного дерева?

   Чтобы понять творчество Бога, человеку надо самому становиться Богом. Выйти из технократического мышления и перейти на духовно-биологическое, которое и есть сознание Бога. Начать разрабатывать Новую Цивилизацию, построенную на простоте и естественности жизни. В глубине генетической программы человека есть зёрна творения новых миров. И когда он поймёт это и начнёт разрабатывать богатство своей души, то станет подобным Богу и создаст вокруг себя Царство Божье.

    Я смотрю на газонную травку и вижу в ней необычное сияние. Она радуется и радуется тому, что смогла донести хоть до одного человека Послание Бога.


                ДВА ГОЛОСА

   Два голоса есть у меня. Это голос полёта птиц и голос молчания деревьев. Говорят, что я угрюм и замкнут. Но, мне кажется, что я слишком болтлив, потому что эти голоса не смолкая спорят друг с другом.

  Птицы меня возносят в небо и там в синеве живёт моя главная неспетая песня, которой я хочу одарить мир. А деревья надёжно крепят меня корнями к земле, ибо там моя опора, там моя мудрость.

  Я так и живу – дерево-птицей, в кроне я – птица, рвущаяся в небо, а в стволе дерево, уходящее корнями в землю. И чем сильнее я стремлюсь в небо, тем глубже прорастаю в землю. И два голоса: голос неба и голос земли так и живут во мне в вечно спорящей между собой любви.


                ЧАСЫ И ВРЕМЯ


Я лежу на диване и смотрю на громко тикающие стенные часы, которые тоже смотрят на меня, и при этом, наверное, думают, что отстукивают для меня время. На самом деле они не подозревают о настоящем времени. Их тикание говорит только о том, на какую долю градуса повернулась моя комната, мой дом, посёлок, в котором я живу, по отношению к Солнцу и оси Земли.

  Эти часы – не время. Они – геометрия поворота Земли. В этом механическом времени нет самого времени – времени жизни. А истинное время не механическое - живое. Оно может далеко улетать в будущее, глубоко погружаться в прошлое и при этом находиться в настоящем. Время нельзя определять по числу прожитых дней и годов. Его можно определить по шкале духовного прозрения.

  Истинным носителем времени является сам человек. Он и является живым временем. Через него Жизнь проникает в будущее или уходит в прошлое.Мы знаем множество людей, которые за тридцать-сорок лет проживали сто, триста, пятьсот, а то и тысячу лет. Знаем и таких, которые за семьдесят лет не прожили и десятка.

  Долгожителями являются не те, чьё тело прожило больше лет, а те чей дух питает нас и поныне. Многие поэты, писатели, художники, композиторы, танцоры, которые давно ушли из жизни, но по-прежнему живут среди нас и наполняют наши души своим живым творчеством. Они истинные долгожители и носители живого времени. Из прошлого им удалось донести живое время до настоящего и сделать проекцию в будущее. Они являются двигателями времени, а, значит, и самой Жизни. Не будь этих людей, остановилось бы и само время, сама Жизнь.

  Я смотрю на своё сердце, где тикает истинное время жизни, и спрашиваю себя: веду ли я своей жизнью время вперёд или оборачиваю вспять? И сердце отвечает золотистым лучом, прорезывающего пространство моего бытия к далёкой божественной точке, где зарождает Новая Жизнь.



                ПЕЧЁНЫЕ ЯБЛОКИ

  Все машины возили за собой большие тележки шума. И когда они с визгом проносились по ветвям, растущего на обочине машинного прогресса, Дерева Жизни, те нервно вздрагивали и испуганно сжимались. Живая жизнь ещё не научилась быть гладким асфальтом для машин.

   Солнце желтело осенью, небо недавно умылось дождём. И на сыром тротуаре лежали размытыми кляксами увядшие листья.  Люди ходили торопливым и насупленным молчанием. Многих из них вели на поводках большие сумки хозяйственных забот. И хотя был день, глаза у них спали.

   Мои ноги тоже несли мою жизнь по тротуару грустного смирения осени. Но глаза мои не спали, а с детской радостью порхали голубыми бабочками по осенним цветам моего воображения. И в этих неожиданно открывшихся грёзах, я увидел жёлтую осень, которая домовитой хозяйкой пекла на деревьях ароматные яблоки.  Их запах густым испарением поднимался в небо, и там, пропитавшись синью, превращался в тучу, и снова падал на землю живыми каплями музыки. Никто не видел этого дождя, и никто не слышал этой музыки. Только я.  И был этот дождь, слаще слёз, горше мёда, и безмолвнее музыки. Я шел и наслаждался им.

  А рядом со мной неотвязно шёл давний знакомый и вдохновенно рассказывал сам себе о прелестях женщин.


               
                КРИВАЯ НЕЗАКОНЧЕННОСТИ
 

   У гриба – жёлтое недоразумение. К пологому фартуку ели подошли болтающиеся кочерыжки ног. Крик так и остался в теле гриба, когда едкое жало ножа отрезало его от земли. Кто он теперь – в лукошке таких же обезноженных братьев?

   Был он раньше облачком лесного волшебного духа, наряженного Природой в одежку гриба. Кем он будет потом, пройдя через молотилку зубов и скороварку желудка?

  Словом признанья в любви? Повеленьем руки, приводящую в движение железную прыть механизмов? Средоточием решения проблем? Или радостным криком ребёнка?..


                СТИХИ

   На дереве, которое нигде не растёт, созрели сочные плоды. Их сняли с веток, аккуратно уложили в ящики, а затем отнесли на рынок и стали продавать.

  -Стихи! Стихи! – закричали со всех сторон продавцы, - Покупайте самые свежие, самые сочные и самые ароматные стихи.

   - Пейте, ешьте, питайте стихами. Только они смогут придать блеск восхищения вашим глазам. Только они сделают вас прозорливыми во мраке человеческих пороков. Только они оберегут вас от болезней ложного смысла жизни.

  - Стихи! Стихи! Покупайте стихи! – не унимались продавцы. – Стихи – это витамины души. Это – бальзам настроения. Это – освежители Духа. Это – невянущие цветы вашей влюблённости. Это – лекарство от душевных простуд. Только стихи могут придать очаровывающий аромат вашему смыслу жизни.

  - Покупайте! Покупайте! Покупайте стихи!

  Но, увы, их никто не брал.

  Люди считали, что состоят только из тела. И потому покупали только витамины для тела, но ничего не знали о витаминах души…


               
                СИНЕЕ БЕЗВЕТРИЕ


  Мне показалось, что небо всегда было жёлтым, а солнце - синим. Потом понял, что это действительно так. Какая великая тайна мне вдруг открылась!..

   Солнце – синее…  Это оно питает нас синью. Значит мы – сине-голубые. Значит, мы не такие, каким себя считаем. Мы – лучше самих себя. Мы – синие! Мы сделаны из сини, а не из глины. Мы дети Солнца, а не Земли. И Дом наш не здесь, а там…

   - Ну и что, - пожали плечами люди, ничего не понявшие в моей тайне, - что из того, что мы -  синие?..

   - Ничего, - ответил я. Но с тех пор стал чувствовать, как моё земное сиротство стало обволакиваться неведомой для меня нежностью Небесного Материнства.


                ЗЕЛЁНЫЙ ЧЕЛОВЕК


  Я нарисовал зелёного человека с фиолетовыми волосами, оранжевыми глазами, голубыми губами и сиреневыми ушами.

  - Таких людей не бывает, - сказали мне, посмотрев на мой рисунок.

  -Неправда, - ответил я, - посмотрите повнимательнее, и вы увидите таких.
   Они посмотрели, но не увидели.

  - Что поделаешь, - пожал я плечами, - и среди зрячих немало слепых.


                СЕРДЦЕ


  В нашем городе родилось ещё одно маленькое сердце. Каждому сердцу нужен свой человек, который бы растил его и защищал от невзгод жизни. Поэтому всякое сердце имеет своего человека и живёт в его сокровенной глубине. Ведь сердце – это Цветок Бога, растущий в горшочке человеческого тела.  От цветка исходит сияние красоты и истинности жизни.

   Как много в нашей жизни пустых ходячих горшочков, в которых так и не смогли вырастить Цветок Бога. И происходит это от того, что многие считают себя человеком, имеющим сердце, а не сердцем, имеющим человека.

                БЕДНЫЙ ДЕНЬ
 

Этот день был беден на события: отъезжающий в Ленинград Игорь, хлопоты и ужин по этому поводу, позвякивание ложек и вилок и порхающий над трапезной сосредоточенностью заливистый голосок чуть лысоватой Елизаветы Устиновны, восклицающей по каждому испробованному блюду;

  - Это великолепно!.. Это великолепно!..

   И всё!..

  И ни одной написанной строчки…

   Упал ещё один листок с Древа моей Жизни, и я уже назавтра забуду, что в нём было?

   Сколько таких, не оставивших о себе воспоминаний, дней было в моей жизни? Я грустно вздыхаю, мне становится жаль этот невозвратно потерянный день, и я, чтобы оставить хоть какую-то память о нём, пишу эпитафию к его надгробью – Бедный день.



                В ОКНЕ


   Каждый день пред завтраком, обедом или ужином, упрев локти в кухонный столик, и сложив подбородок на сложенные руки, я смотрю в окно.

   А за ним я вижу растущие деревья, людей, идущих по тротуару, и гудящих по дороге машин. Мне интересно наблюдать за жизнью людей, не имея к ним сопричастности. Я смотрю из аквариума моего дома, словно из другого мира, на человеческую жизнь, и отмечаю: вот какие они люди, вот как ходят, вот как живут, вот как мыслят…

   Но чтобы понять их с ещё большей отрешённостью, надо быть инопланетянином или другим земным существом. Но мне хочется понять и увидеть жизнь людей с необычного ракурса. Я стараюсь смотреть на них без какой-либо человеческой сопричастности к ним… и тут меня обжигает мысль: а может, я уже сумасшедший?..

   Я встряхиваюсь, лениво зеваю, и принимаюсь за еду. А за скучным окном, в скучной жизни, скучно проходят скучные люди…


               
                ЧУДО ГЛАЗ


  Я иду по улице и удивляюсь, как в узкие щёлочки глаз вмещаются бетонные глыбы домов, со снующими мимо них автомобилями и спешащими прохожими. Как устроено это обыкновенное чудо – под названием человеческий глаз? Как не вместимое вмещается в ничтожное? Как бесконечное отражается в конечном?

   Бог, наверное, подслушал мои немые вопросы, потому что вскоре я почувствовал, что превращаюсь из ограниченной плоти человека - в разлившуюся на безграничные просторы тончайшую пленку живого Духа. И с этой беспредельности мне видится, что громада города, в котором я живу, есть лишь ничтожная часть бесконечно большого меня. И тогда я удивляюсь другому: а как из беспредельности Бытия видится ничтожная кроха города? Но вместо ответа меня опять возвращают в тело.

   Я так и не познал тайну человеческого глаза. Но через эти преображения, я почувствовал, что стал другим. Живущим сразу в двух мирах. Из Беспредельности я изучаю конечность мира, а из конечности устремляюсь в Беспредельность.  И в этой игре двух несовместимостей рождаются чувства каждого дня.


                ВОДА


   Ровная гладь озера сияет отражением неба. Россыпью бриллиантов отражаются искры утреннего солнца. Окаймляющие озеро деревья оставляют на ей поверхности мудрое молчание.

   Я черпаю ладошками воду, смотрю на этот отражённый мир, и вижу, как он медленно вытекает меж пальцев. Снова черпаю воду ладошками, стараясь как можно дольше удержать этот мир у себя на руках, но вода снова вытекает сквозь пальцы…

   В этом незатейливом действии мне видится что-то глубокое и давно знакомое. Я смотрю на воду в ладошках, и мне кажется, что душа моя – такое же озеро, на глади которого отражается мир, а моя жизнь - вода, которая бесследно вытекает прожитыми годами меж пальцев судьбы…


               

                САМОЛЁТ

   Где-то за потолком шуршала дождём осенняя неуютность, на вечерних столбах свили гнёзда жар-птицы, а далеко-далеко, за пределами нашей жизни, гудел, пытаясь взлететь, самолёт.

  Рука Александры гладила плюшевого слоника, а глаза смотрели куда-то за стенку. Она любила по вечерам сидеть в тишине и слушать звуки зажизненной жизни.

   Я подошёл к ней и нежно обнял за плечи.

  - Ты будешь кушать? – резко встрепенулась она.

   - Да! – ответил ей я.

  Она положила слоника на диван, встала, и продолжая слушать звуки соседнего небытия, пошла на кухню. Там она разожгла плиту, поставила на огонь кастрюлю, и загремела посудой.

  Я тоже вслед за ней отправился на кухню, сел за столик, и вскоре передо мной опустилась тарелка вкусно пахнущего борща.

   Я стал есть.

  Александра села напротив.

   Вдруг она застонала.

  - Что с тобой? – обеспокоенно спросил я.

   - Никак не может взлететь… - с болью в голосе ответила она.

   -Кто?

   - Самолёт.

   - Почему?

   - Потому, что он добрый и безотказный…

   - ???

   Я опять взялся за ложку. Александра могла готовить удивительные борщи. Все, кто пробовал её стряпню всегда восхищались. Но она не любила готовить супы.
   - У них старые лица, - говорила она.

  А когда готовила борщ, то видела поющую девушку, песни которой всегда были радостными и искристо звенящими.

   - Плачет… - сказала она.

    - Кто?..

   - Самолёт…

   - Да что ты, Александра, он уже давно улетел..

   - Нет. Он плачет. Ему обидно, то не может увезти всех людей. Он добрый и чуткий…

  - Не беспокойся, Александра, он взлетит…

    - Хорошо бы…

   Поев борщ и выпив чаю, я встал, и почувствовав приятное умиротворение в теле, пошел в другую комнату, и там, положив под голову плюшевого слоника, улёгся на диване.

   Вскоре подошла и Александра. Она села на краешек дивана и стала гладить меня. Я в блаженстве закрыл глаза. Её руки ласково скользили по моему телу, растворяя его в мелодию ранней осени. Мы ещё долго слушали звуки не взлетевшего самолёта, а потом сами превратились в самолёт и улетели из себя в голубое Зажизнье.


                ГОВОРЯЩИЕ ДЕРЕВЬЯ


   Зимой в наши тёплые края прилетают огромные стаи ворон. Вечерами они чёрными крестами кружатся в пасмурном небе, а затем, выбрав дерево повыше и поветвистей, облепляют его. И голые деревья густо покрываются говорящими чёрными листьями. Шум и гам, как на базаре. Перекрикивают даже шум машин на дорогах.

   Я иду мимо этих галдящих деревьев и думаю: что было бы с нами, если бы деревья и впрямь были таким болтливыми и капающими?


                ПАДЕНИЕ


  У Игоря случилось несчастье. С пятого этажа упала его домашняя кошка. Она гуляла по раскрытому подоконнику, и от порыва ветра внезапно раскрывшейся двери, вдруг резко захлопнулась оконная рама…

  Кошка была ещё жива. Игорь бережно принёс её домой, и Лиля, жившая у него случайной квартиранткой и подругой, всю ночь не отходила от неё.

   На следующий день кошка стала поднимать голову, а потом вставать на передние лапы и жалобно мяукать.

   От Игоря недавно ушла жена. Мужское самолюбие подобные разрывы переносит очень тяжело. Но Игорь держался спокойно, много работал, всегда был в делах, и казалось, что у него всё идет по-прежнему.

  Я знал о семейных проблемах Игоря.  Сам пережил подобное, и знал, как тяжело даются подобные разрывы.  Но наша сегодняшняя перестроечная жизнь состояла из сплошных развалов и распадов. Распадалась страна, распадались заводы, фабрики, распадались межчеловеческие отношения, распадались семьи, распадался смысл жизни… всё разрушалось и в этой разрухе надо было найти и взрастить в себе росточек новой жизни. Каким он должен быть?..

    Когда я пришёл к Игорю в гости в его московскую квартиру, он обрадовался. Рассказал о трагедии с кошкой. Подвёл меня к ней, лежащей на мягкой подушке на диване и нежно погадил её. Кошка также притянула к себе и моё внимание. Не только своей жалостью, но и каким-то другим чувством, которое не мог понять.  Я тоже коснулся рукой её нежной шёрстки и взамен получил вместе с благодарным откликом неясное чувство, похожее на послание, которое она хотела передать мне.
 
  Потом Игорь угощал меня заморской снедью, которую приобретал в элитных магазинах, поскольку неплохо зарабатывал. А во время трапезы с артистичной изящностью рассказывал анекдоты, от которых мы смеялись до упада.  Я не смеялся так даже в самые беспечные годы своей молодости. С одной стороны, наше веселье казалось неестественным для нашего сложного и озабоченного времени. А с другой стороны, хотелось вот таким разгулом веселья избавиться от всех проблем жизни.

    Мне была удивительна бодрость духа Игоря после семейного развода, и Игорь, чтобы закрепить во мне это впечатление, неустанно повторял., что уже позабыл свою жену, не имеет к ней претензий и желает ей счастья в новой семье.

     Кошка находилась в той же комнате, где мы трапезничали, и я в перерывах между анекдотами и взрывами смеха нечаянно поглядывал на неё. Она безучастно реагировала на наше шумное веселье.

  Когда настала пора прощаться, я снова нечаянно взглянул на кошку, и меня вдруг пронзило – это она взяла на себя предстоящее и неизбежное жизненное падение своего хозяина.


                СОВМЕЩЁННАЯ НЕСОВМЕСТИМОСТЬ


После всякой, даже случайной встречи с ним, я чувствовал опустошение и долго болел. Создавалось ощущение, что из меня выели самые чистые и нежные чувства.

   Нет, он не был злым, жестоким или свирепым. Наоборот, он много улыбался, был обходительным, заботливо расспрашивал о здоровье, вникая в мои дела и трудности, и всегда заваливал меня новыми идеями.

  Поначалу, когда был дружен с ним, я подавался его соблазнам, верил в его грандиозные планы, начинал активно претворять их в жизнь, и не щадя здоровья, работал на него. Но всякий раз терпел крушение, и более того, расстройство и полное опустошение духа. Словно меня очень долго жевали в хищной пасти.

  Он сострадал моим неудачам, говорил, что ещё не всё потеряно, и когда я крупица за крупицей восстанавливал себя, он снова предлагал работать на него во имя ещё более грандиозной идеи.

  Нет. Он не был лжецом, хитрецом и не строил бессонными ночами из своих заумных комбинаций каких-либо выгод для себя. Он весь горел любовью к человечеству, всё в нём было естественно. И даже два его главных качества – выжирательность и привлекательность – тоже совмещались в непостижимую для меня естественность.

   Я долго думал над его загадкой, и долго пытался соединить в своём уме две его несовместимости - выжирательность и привлекательность – в единый образ, чтобы понять, кто он? Но мозг мой подобного напряжения не выдерживал, и начинались головные боли. И когда я было совсем потерял надежду познать его, мне неожиданно пришло: КРОКОДИЛ С ХВОСТОМ ПАВЛИНА.

   И он мне сразу стал понятен. Да и не только он, но и весь мир. Именно такая популяция крокодило-людей приобретает наибольшее распространение. Они уже давно правят миром. Их много в политике, бизнесе, культуре, среди духовенства. Они распускают павлиньи хвосты своей привлекательности, заботы о народе, близких., а потом во имя этой любви и заботы совершают чудовищные преступления – устраивают войны, обирают до нитки свои народы, грабят природные ресурсы.

  Запомните их – крокодилы с хвостами павлинов.


                ПЕСНИ НЕЖНОГО ГОРОДА


  Их разбудили ещё до рассвета…

   Из темноты сначала донеслось их сонное бормотание, а затем, когда они поняли, что от них хотят, звуки становились всё громче и громче, пока не превратилось в сплошное рычание. На взлётной полосе ярость их возросла настолько, что привела в дрожь всё тело, и при разбеге вылилась в бешенный вопль…

  И в небо взлетела стая ревущих бегемотов…Они сделали прощальный круг над городом и устремились в тёмную предрассветную даль…

  А утра ещё не было…

   С далёкого вокзала, сначала тихо, а потом всё быстрее, а вскоре и вскачь, пронеслась мимо наших домов железная гусеница. Из её брюха, набитого сонными пассажирами, доносились нежно-лязгающие и скрежетящие звуки колыбельной…

   …Так – так – так..   так –так – так…  У-у –у…

  Хороших вам расстроенных сновидений…

   Едва взошло солнце, как город, словно попугайчики дерево, облепили разноцветные автомобили. Ёрзая толпами по ветвям улиц, они каждый на свой лад пели городу свои рычаще-визжащие оды. И наш прекрасный город на весь день превращался в эстраду поющих механизмов. С утра до вечера безумно влюблённые в свой город машины славили сиреневую вуаль смога на закопчённом небе, тупую глухоту домов – своих постоянных слушателей, и восхищались нежностью криков раздавленных ими кошек, собак, людей…

   Ах, каким музыкально одарённым был наш чудесный город!..

   А поздно ночью, когда, уставшие и охрипшие за день машины засыпали в своих гаражах-норках, на ветви города прилетал обиженный мопед. Днём его, маленького и щупленького, не было ни видно и не слышно среди больших и роскошных машин. А ему так хотелось спеть свою неповторимую оду любимому городу. И потому, когда всё в городе стихало, он, перелетая с одной улицы на другую, пел без глушителя до самого рассвета свою влюблённую песню.

  Ах, как сладко не спалось под звуки его карбюраторной скрипки!..

   …А перед рассветом в небо опять взметнулось стадо ревущих бегемотов…