Не найти

У Эммы длинные волосы —
Цвета льна,
Эмма смотрит на солнце,
Плачет одними ресницами,
Взмахивая ими,
Как ангела крыльями.
Эмма больна.

Она целует воздух,
Смеётся —
Слегка навзрыд.
У Эммы дома
Стеклянное солнце,
Покрытое трещинами
(И — немножко — пылью)

Её сердце бьётся
Немножко неровно:
Потерян ритм.
Секунды и километры,
Надежды и сантименты…
Ярко костёр горит.

Её глаза голубые
Полны тоски.
Эмма ищет кого-то,
Наверное,
Ёжика, в тумане заблудившегося.

Её пальцы о клавиши
Разбиваются в прах и пыль.
Эмма смотрит в ночные сумерки,
В глаза бездны, неизменно в ответ на неё глядящие,
Не прекращая поиски,
Пытается постичь непостижимое,
Ищет конца у вечности,
И снова что-то теряет…

Она во ржи гуляет над пропастью,
Балансирует на нитке тонкой,
Нацепив маску канатоходца,
Ищет точку опоры
(Или равновесия?),
Цепляется за ноты,
За рваные струны седой арфы,
За вопли чертей в её пылающем сознании,
За море, растерзанное ветром и сумерками.
Она ищет кого-то,
Ждёт,
Как Ассоль свой парус
Алый.
Она что-то теряет и, кажется…

Кажется, это навсегда.
Эта боль на дне синих глаз,
Эти волосы, растрепавшиеся на ветру,
Эти вечные поиски чего-то неистово дорогого,
Забытого навеки
(Вспомнить бы ещё чего, и
Может быть всё устаканилось бы
Как-нибудь…
Или нет?)

И ветер становится её новой мелодией,
Вместо тысяч оркестров и скрипок
С вырванными языками-обрубками.
Она танцует, как лист осенний,
Плавно-плавно, всё ближе и ближе
Скользя,
Кружась,
Сверкая в лучах уходящего солнца,
Опускаясь на землю…
Теряя снова.

Её алые лепестки губ давно забыли молитвы,
А небесно-голубые очи от слёз высохли,
Она уже всю себя разменяла
На мелочь,
На ветер,
На воздух, почти не необходимый,
Бесполезный даже.

Этой ночью Эмма
Теряет что-то снова и,
кажется,
Больше она уже не сможет
Это что-то
Найти.