Король и шут

Придворный карлик, королевский шут,
известен был среди особ вельможных.
Король, так тот, шута боготворил
и благ ему отмерил всевозможных.

Тот шут давал советы королю,
а сам король на карлика молился.
И в королевстве шла о том молва,
что шут с особой царской породнился.

Шуту король всецело доверял,
он карлика совсем приблизил к трону.
Король примерил шутовской колпак,
а карлик примерял его корону.

Король велел шута боготворить
и запретил над карликом смеяться,
он повелел придворному шуту,
как царственной особе поклоняться.

Шуту король шить мантию велел,
из золота велел жезл изготовить.
Король придворных всех предупредил:
его шуту ни в чём не прекословить.

Шут восседал на троне короля,
король желал у ног его моститься.
Король велел шуту рукоплескать
и на шута повелевал молиться.

Колпак с бубенчиками голову венчал,
но не шута, а короля. О, Боги!
А шут сидел в короне короля,
на царскую особу свесив ноги.

Что правил королевством не король,
об этом все придворные молчали.
Тому, кто был в короне короля,
все поклонялись и рукоплескали.

А шут, за много лет, поверил в то,
что он и есть король и царь от бога,
и что на троне место одному,
а два царя на троне – это много.

И стал наш карлик подлость замышлять,
как короля скорее сжить со света.
Он перестал совсем ночами спать,
вынашивал злодейство до рассвета.

И в голове треклятого шута
роились мысли с карликовой злобой.
Ах, как ему хотелось одному
стать королевской правящей особой.

И, измотавшись, столько дней без сна,
наш карлик – зло в сон крепкий погрузился.
А рядом с ним, как любящий отец,
король наш благородный появился.

И, вдруг, раскрылись карлика уста,
он, вдруг, во сне и вслух проговорился:
отрава, трон, корона, жезл, царь…
И, тут, король в лице переменился.

Судьба шута была предрешена:
был изгнан шут и отлучён от трона.
На нём остался шутовской колпак,
на короле - наследная корона.

Мораль проста: дано - благодари,
и береги всё то, чем обладаешь.
А выше крыши прыгать не спеши:
всё, что имеешь, тут же потеряешь.