Дитя души Леонтьева

На фотографиях (слева направо): 1) Лидия Николаевна Пронина. 1996. Фото Сергея Старшинова. 2)  Николай Александрович и Александра Алексеевна Пронины с детьми – Лидой и Колей. 18.06.1929. 3) Варвара Лукьяновна с внуком. Вторая половина 1940-х гг. 4) В. В. Бибихин. 5) К.Н. Леонтьев. Рисунок художника Юрия Селиверстова.



     По поводу одного семейного предания, касающегося частной жизни мыслителя, писателя и публициста Константина Николаевича Леонтьева (1831 – 1891)   

   
     «Дитя души» – любимое детище Константина Леонтьева. К заголовку он сделал  сноску: «Дитя души – на Востоке значит приёмыш, воспитанник, дитя, не телом рождённое, а душой принятое». (1)  Напомнил я о «старинной восточной повести» (так писатель определил  жанр) лишь для того, чтобы сказать, что у Константина Николаевича было и живое (не выдуманное!) «дитя души». Имею в виду его дворовую девочку Варю, которую он приблизил к себе, а позже выдал  замуж и продолжал о ней заботиться до своей смерти, не обошёл он её и в духовном завещании.   
     Знакомые Леонтьева, некогда знавшие его, как «великого волокиту» (Н.Н. Страхов) (2),  не могли не заметить столь неравнодушное, можно сказать, любовное отношение к девочке мужчины сорока с лишним лет. Он вынужден был даже оправдываться (хотя бы и в шутку!): «…отличный кофе, – писал он Е.С. Карцевой, – который подаёт мне фаворитка моя в сарафанчике и в красной рубашке (honni soit, qui mal y pense  /позор тому, кто дурно об этом подумает – фр./  – ей всего 13 лет)» (3). «Варька – вот где искушение, – делился он с племянницей М.В. Леонтьевой. – Искушение в том смысле, что я боюсь слишком уж отечески и серьёзно привязаться к ней» (4). «Люблю своё родное Кудиново, – письменно исповедовался он  Старцу Амвросию, – Люблю литературу… Люблю вот даже эту девочку Варвару, которая у нас (по совести отеческим чувством)»(5)
     В 1990-х годах я несколько раз  встречался с внучкой  «фаворитки» – Лидией Николаевной Прониной, от которой узнал о семейном предании, что-де Варвара Лукьяновна была не только «дитём души» К.Н.Леонтьева, но и его незаконнорожденной дочерью. Я пообещал  проверить эту версию, но «административная круговерть»  в редакции журнала, где  тогда работал, не оставляла ни сил, ни времени для каких бы то ни было журналистских расследований. Позже оправдывал своё отлынивание  и  тем, что ещё не изданы полностью автобиографические заметки и переписка писателя.
          В 2000-м году вышел 1-й том  «Полного собрания сочинений и писем» К.Н.  Леонтьева (петербургское издательство «Владимир Даль»). Минуло 16 лет, а до выпуска томов с письмами  дело так и не дошло! Конечно же, время от времени я  возвращался  к этой теме. Делал  выписки из газет, журналов и книг. А недавно, просматривая старые записные книжки, с грустью осознал:  если отложу и на сей раз – отложу навсегда.  Подтолкнула и боязнь, что  могут пропасть письма философа В.В. Бибихина (1938 – 2004) к Л.Н. Прониной, переданные мне последней. Обязывала также и память о Лидии Николаевне, скончавшейся  7 апреля 2007 года…


1.

     А начиналось всё так.  Прочитав  мою заметку в «Литературной России» (№42, 18.10.1991) о разыскании могил известных мыслителей К.Н. Леонтьева и В.В Розанова и выпросив в редакции газеты мой телефон,  Лидия Николаевна мне позвонила и рассказала о семейном предании насчёт её бабушки. Разумеется,  я заинтересовался. Записал  телефон. А в ноябре, за несколько дней до  конференции, посвящённой 100-летию со дня кончины К.Н.Леонтьева, на которой мне предстояло выступить,  позвонил  Лидии Николаевне и пригласил её в надежде встретиться и поговорить.
     Однако поговорить нам, к сожалению, не удалось. В тот день  в редакции, где я работал, срочно готовили к печати очередной номер журнала. Я приехал в ИМЛИ,  чтобы прочесть доклад (6) и тут же вернуться на работу. После выступления, проходя по залу  к выходу, я раздавал «в протянутые руки» захваченные с собой журналы. И последний (как потом  выяснилось!),  достался Лидии Николаевне.
     Она мне больше не звонила… Из-за той же "круговерти" долго не звонил и я. Лишь через четыре с половиной  года, договорившись с ней по телефону (удивил её, конечно!), мы с фотокорреспондентом Сергеем Старшиновым 27 февраля 1996 года  её навестили. Жила она одиноко, в однокомнатной квартирке на Сеславинской улице.
     По дороге  купили букет цветов и коробку конфет, чем и смутили, и обрадовали старушку. Она пригласила нас пройти в комнату, усадила за круглый стол, а сама ушла на кухню готовить чай. Осматривая скромное убранство комнаты, я на этажерке увидел наш журнал (один из тех, что раздавал в конференц-зале!) и тотчас вспомнил, что именно этот отдал в руки Лидии Николаевны. Какое странное совпадение! – подумал я, а за чаем спросил:
     – Что же Вы ничего не сказали, когда передавал Вам журнал?
     – Не успела, – ответила она, – ведь Вы так спешили!
     Честно сказать,  я мало чего узнал  нового и собственно почти  ничего, подтверждающего семейное предание. Ни сама Варвара Лукьяновна, ни её сын – отец Лидии Николаевны, по её словам, никогда не говорили о Леонтьеве:
     – В те годы о прошлом помалкивали.  Помню, учительница дала нам домашнее задание – написать, начиная с родителей, о наших предках. Так мама стояла за моей спиной и диктовала, боясь, как бы я не написала что-нибудь лишнего.
     – От кого же и когда Вы узнали о Леонтьеве?
     – Наверное, во время войны или сразу же после неё… Мама  сказала, что Нюра, родственница со стороны дедушки Александра (мужа Варвары Лукьяновны – Г.К.),  по великому секрету сообщила ей, что у бабушки-то Варвары отец был писатель Леонтьев. А по по-настоящему я  заинтересовалась Леонтьевым, когда прочла о нём в «Литературке» (от 5 апреля 1989 года - Г.К.) статью  Владимира Вениаминовича Бибихина. Не знаю, как решилась (вообще-то я человек стеснительный!) написать  автору статьи. Он мне ответил… И ещё! Помнится, смотрю на рисунок Юрия Селиверстова, помещённый в газете, и ясно вижу: до чего же Леонтьев похож на мою тётушку Марию!
     – А Вы не встречались с Бибихиным?
     – Знаете, с ним что-то случилось… Кажется, он попал под поезд. Перед конференцией я ему позвонила. Его дома не было,  к телефону подошла сестра. Потом он просил меня ему помогать: он бы писал, а я бы перепечатывала. Даже хотела машинку напрокат взять. Но потом подумала: нет, не справлюсь! Такая больная уже…  Поначалу он мне звонил, а потом перестал… Так что не знаю, что с ним.
     – Расскажите, пожалуйста, о Варваре Лукьяновне. Какой она Вам запомнилась?
     – Она немного сутулилась, у неё был крупный нос с небольшой горбинкой… Бабушку мы все любили за её ласковое обращение. Когда мы переселились в свой дом, она приходила к нам сидеть со мной и братом. А жила она в семье младшего своего сына Георгия…
     Мы попросили  Лидию Николаевну показать нам семейные фотографии и две из них отобрали для пересъёмки: на одной изображена она в возрасте трёх лет вместе с папой, мамой и младшим братом Николаем, на другой – Варвара Лукьяновна со своим внуком
(единственная, сохранившаяся у её детей фотография!).
     – Кто же это сидит на коленях у бабушки? – спросил я.
     – Кто-то из сыновей дяди Георгия: или Виктор, или Николай.
     – Сколько же у Варвары Лукьяновны было детей?
     – Родила она тринадцать, а выжило только семеро.  Вот они – все у меня записаны:
      «Дети Александра и Варвары: старший сын Сергей (даты рождения и смерти мне неизвестны), Мария (1886 – 1979), Николай (1891 – 1961), Александра (1899 – 1979), Анна (1902 – 1989), Пелагея (1905 – 1979), Георгий (1909 – 1969)». Все мазиловские!  (Мазилово – бывшая подмосковная деревня, вошедшая со временем в состав Москвы – Г.К.).  У художника Саврасова  картина такая есть: «Вид на Москву от Мазилова».  Мы жили на Овражной улице. Дом прадеда Тимофея стоял рядом с нашим. Теперь там  многоэтажки… Когда-то я даже  стихи об этом сочинила:

Кирпичные, панельные
Дома стоят вокруг
От прежней дачной местности
Остался только пруд.
Исчезло и название,
Пропало без следа…
Мазилово, Мазилово –
Да было ли когда?

     – А где похоронили Варвару Лукьяновну? В Мазилове?
     – Да,  но потом её  перезахоронили на Химкинском кладбище. Там и родители мои похоронены, и брат мой тоже – все в одной оградке (7).
     – Кто же позаботился о переносе останков бабушки?
     – Её дочь, а моя тётя Александра Александровна. Забыла ещё сказать: когда дедушкин дом сгорел, то деньги на новый дом дал известный миллионер Солдатёнков, усадьба которого находилась неподалёку. Бабушка и дедушка, видимо, через Леонтьева, были с ним знакомы.
     – Ну, а дедушку Александра Тимофеевича Вы помните хорошо?
     – Никак не помню! Я родилась 18 мая 1926 года – уже после его смерти. А умер он в начале 1920-х годов. Знаю, что дедушка был старостой в нашей церкви. Погодите, я вам её покажу.
     Лидия Николаевна  взяла с этажерки газету «Московский запад» от 29 января – 4 февраля 1996 года со снимком церкви  иконы Божией Матери «Знамение» в Кунцеве.
     – Когда в 1991 году нашу церковь открыли, – продолжила она, – я отнесла туда иконы, которые были у нас в доме. А не хотите взглянуть на церковь?
     Вопрос был неожиданным. Мы спешили в редакцию, но всё же согласились. Проехав на метро одну остановку, прошли к церкви. Сергей несколько раз, как он выражается, «щёлкнул» фотокамерой (8), после чего мы с Лидией Николаевной расстались.
      Позже я прочёл об этом «мазиловском» храме. Он имеет  приделы: северный – во имя вмц. Варвары; южный – во имя св. Василия Исповедника, а построен в начале ХХ века на фундаменте церкви 1744 года на средства Надежды Григорьевны Солдатёнковой,  вдовы известного промышленника и мецената. Богослужения  были прекращены в 1932 году. Колокольню снесли, две главки приделов сбили, а мраморный иконостас уничтожили. Разрушили и склеп В.И. и В.Г. Солдатёнковых, находившийся в южной части храма, который переоборудовали  под военно-спортивный клуб. Здесь, пожалуй, следует сказать, что в истории обновлённой церкви (освещена в 1913 г.) имени Александра Пронина я не обнаружил. Может быть, он был старостой старинной церкви, которую затем перестроили, и где впервые его увидели Константин Николаевич и Варя?
     Лидию Николаевну мы с Сергеем навестили  ещё  10 октября 1996 года. Возвратили  фотографии. Снова пили чай… Сергей попросил Лидию Николаевну надписать «на память» копию её фотопортрета.
     – А Вам, – обратилась ко мне, – надпишу книгу!
     Она сняла с этажерки томик в «мраморном» старинном переплёте. Надписав его на однотонном форзаце, передавая  мне, сказала:
     – Последняя книга из дедушкиной библиотеки – на память!
     Ею оказался шестой том из марксовского  (1904 г.)  собрания сочинений Генриха Гейне. Я стал было расспрашивать Лидию Николаевну, но вскоре понял, что ничего нового от неё уже не услышу.
     Последний раз я видел Лидию Николаевну 10 декабря 1996. Она  позвонила  и сказала, что сняла для меня ксерокопии со свидетельства о смерти Варвары Лукьяновны и писем В. В. Бибихина. Я тотчас же к ней поехал. По дороге купил  мандарины. Грустная была встреча… Я не мог не заметить, что Лидия Николаевна сильно сдала.
     – Как Вы себя чувствуете? – спросил её.
     – Что-то неважно… Едва дошла от церкви до дома. Устала!
     – Вас хоть кто-нибудь навещает из родных?
     – Слава Богу, помогает племянница…
     От подарка попыталась отказаться:
     – Вы меня извините, но я настолько больна, что мне даже и мандарины есть нельзя.
     – Тогда отдайте их племяннице. Не унывайте! Вы ещё молодец: в церковь ходите!
     – Да куда там хожу! Иной раз иду и думаю: дойду ли? А иногда доползу до метро – и возвращаюсь.
     После я ей несколько раз звонил. Помнится, порадовал её вестью о том, что начали издавать «академического» Леонтьева: жду-де томов с письмами, чтобы  проверить «Нюрину» версию.  Она сказала, что заключила договор с фирмой  «за квартиру» и что теперь  не зависит от родных: фирма взяла на себя уход за нею. Где-то году в 2003-м Лидия Николаевна, взяв трубку, вспомнила меня с трудом – только после того, как я рассказал подробности моих предыдущих посещений. Но что нас с нею связывает, понять уже не могла…



2.

     Прежде, чем продолжить разговор о семейном предании Прониных, приведу упомянутые выше письма философа, филолога и переводчика Владимира Вениаминовича Бибихина (1938 – 2004).

22.8.1989

     Уважаемая Лидия Николаевна!
     Спасибо Вам за письмо о Леонтьеве. Извините за поздний ответ.
     Личная жизнь Константина Николаевича Леонтьева мне известна только в самых общих чертах, да и вообще она не так уж хорошо известна.
     Он был военным доктором в Крыму и познакомился там с Елизаветой Павловной Политовой, красавицей, необразованной дочерью торговца-грека. В 1858 г. Леонтьев уехал из Крыма, но после трёхлетней разлуки вернулся туда и 19 июля 1861 г. женился законным браком на Елизавете Павловне, с которой почти не расставался потом всю жизнь. Она его, кстати, пережила и умерла уже после революции. Детей у Константина Николаевича и Елизаветы Павловны не было. Константин Николаевич легко позволял себе сердечные привязанности, – он считал, что полной человеческой жизни нет без воли для чувств, – и это терзало Елизавету Павловну. Некоторые считают даже, что здесь одна из причин того, что она помешалась в уме. Во всяком случае, уже с середины 1860-х годов у неё были большие странности в поведении. Константин Николаевич не сделал ни малейшей попытки развестись и обращался с ней самым душевным образом до самой своей смерти.
     Девочку Варвару привели к Леонтьеву маленькой полечить больные глаза, ведь он был по образованию доктор. Это было, когда он уже вернулся в Россию после дипломатической службы в Греции и Турции (он там был с 1863 по 1872 г., с наездами в Россию). Варвара родилась примерно в 1865 г. Её мать Агафья стала прислугой в кудиновском родовом имении Константина Николаевича. Варвару Леонтьев тоже взял для работы по дому и так привязался к ней, что она стала ему как дочь. Он называл её «фаворитка», «дитя души». Этим выражением – «Дитя души» – называется одно из его художественных произведений; там объясняется, что «дитя души» это неродной, приёмный ребёнок, который оказывается по духу даже ближе любого родного. Отношения с Варей у Леонтьева были таковы, что он ходил с ней по грибы, пел вместе песни. Он хвалил её в одном из писем другу от 20 декабря 1880 года: она «такая прекрасная, верная, сериозная  дочь (выделено К.Л. – Г.К.), что поискать таких… оптинские старцы её уважают». Леонтьев часто приезжал в Оптинскую пустынь с женой и слугами.
     В 1882 г. Леонтьев продал Кудиново одному крестьянину и переселился в Москву, жил в Малом Песковском переулке, но летом переселялся на дачу в Мазилово. В 1883 или  в 1884 г., помолившись в Москве у Иверской Божией Матери, Константин Николаевич на другой день – это была Троица – пошёл с Варей к обедне уже в Кунцеве, по соседству с Мазиловым. На паперти храма стоял молодой крестьянин Александр, и его красота поразила обоих – Варю и Константина Николаевича. Началось сватовство, Константин Николаевич устроил молодым свадьбу,* после которой Александр, молодой муж Вари, остался у Леонтьева на положении слуги, но летом иногда уезжал в свою деревню на полевые работы. Константин Николаевич ими любовался, читал обоим вслух русских классиков (Льва Толстого) и обучал хорошим манерам. А начале 1885 г. у Вари родился мальчик, который умер. Потом, однако, родилось несколько человек детей. С ними нянчилась блаженненькая Лизавета Павловна.
     Позднее отношения между Варей и Александром стали сложными, они часто ссорились, Константин Николаевич пробовал наставлять их. Варе пришлось одно время отъехать в монастырь помолиться. Александр то ревновал её, то сам увлекался кем-то. Между 1887 и 1991 годами они разошлись. Варя была при Константине Николаевиче, когда он умирал в конце 1991 г. в гостинице при Троице-Сергиевой Лавре под Москвой. Его могила в Гефсиманском скиту Троице-Сергиевой Лавры, у церкви Черниговской Божией Матери теперь сравнена с землёй и на ней нет креста, хотя по дневниковым записям писателя Пришвина можно с точностью установить место могилы. ** Как сложилась судьба Вари после смерти Леонтьева, я не знаю.
     Я не слышал и не читал, чтобы Леонтьев издавался у Солдатёнкова; после 1891 г. его ничего почти, кроме двух маленьких работ, не печатали до 1912 г., когда начали в типографии В.М.Саблина издавать его собрание сочинений под редакцией священника о.Иосифа Фуделя. Бумагами Леонтьева после его смерти ведала его племянница, преданная ему Марья Владимировна, дочь его старшего брата. Нет сомнения, что в завещании своём (от 1890 года; оно хранится в Центральном  гос. Литературном архиве) позаботился, как мог, о Варе, которую считал все равно что своей родной дочерью – «дитя души».
     Как замечательно, что Вы откликнулись на публикацию о Леонтьеве в «Литературной газете»! Мне было очень интересно, если бы Вы сообщили мне сведения о Варе, т.е. о Вашей бабушке. В издательстве «Книга» теперь хотят повторно напечатать вышедший в 1911 г. сборник «Памяти Константина Николаевича Леонтьева» с его биографией. В примечаниях можно было бы написать подробнее о Варваре, таком близком ему человеке, упомянув при этом и Вас – разумеется, с Вашего согласия.
     С уважением и благодарностью –
     В.Бибихин

Примечания публикатора:

* Венчание состоялось 1 июня 1884 г. (К.Н.Леонтьев. Полное собрание сочинений в двенадцати томах. Том шестой. Книга вторая. С.35.  СПБ,  Издательство «Владимир Даль», 2004.)
** В.В.Бибихин, как видим, знал об этой дневниковой записи Пришвина ещё до её первой публикации в научном ежегоднике «Контекст-1990» (сдано в набор 09.10.1989, подписано к печати 14.02.1990). Именно ей я и воспользовался в своих изысканиях. Конечно же, знал об этом не только Бибихин. Информация, как говорится, лежала на поверхности.


11.2.1990

     Уважаемая Лидия Николаевна,
огромное Вам спасибо за письмо, где Вы подробно рассказали о Варваре Лукьяновне и о Вашей семье, и за поздравления. Написав Вам то, что знал, об отношениях Леонтьева с его «Варей», я вовсе не думал, что все вопросы разрешены. О жизни Константина Николаевича все-таки многое неизвестно. Сергей Георгиевич Бочаров, замечательный литературовед, и Пиама Павловна Гайденко, философ, изучали его жизнь и творчество; я советовался с ними. Они тоже, как и я, не думают, что Леонтьев был связан с Варварой Лукьяновной чем-то большим, чем дружбой. Не слыхали они и о том, чтобы он печатался в издательстве Солдатёнкова. Но ведь что-то должно стоять и за преданием, существующим в Вашей семье. Вот и сведения об Александре Пронине, имеющиеся в исследованиях о Леонтьеве, что Александр якобы развёлся с женой, оказываются, как Вы пишете, неверными. Заставляет задуматься и внешнее сходство, о котором Вы упоминаете, – Марии Александровны, дочери Варвары Лукьяновны, с Леонтьевым на портрете в «Литературной газете». Жизнь неожиданнее и причудливее, чем мы можем думать.
     С одной стороны, в вопросах нравственности Леонтьев был очень широк, для него главной ценностью было богатство жизни, личной и общественной, духовной и физической. С другой стороны, он был очень откровенен и гнушался ложью. Правду, какая бы она ни была, он не затруднился бы сказать. А лукавить его ничто бы не заставило. Специально скрывать что-то в своей биографии он не стал бы. И вот мы имеем в его письмах совершенно ясное заявление, что его отношения с Варварой Лукьяновной были чисты, что подозревать тут его не надо: «стыдно тому, кто подумает об этом дурно», прибавляет он по-французски после рассказа другу о том, как он живет у себя в Кудинове и как ему там всё нравится, в том числе и то, что «красивая Варька подаёт кофе на подносе». Не верить ему нет оснований.
     Но: письмо это написано много раньше замужества Варвары Лукьяновны и рождения Марии Александровны (в 1886 г., когда Леонтьеву было 55 лет). Надо вчитаться в более поздние его письма; может быть, там удастся найти что-то совершенно определённое; но не все они опубликованы. Если бы у Варвары Лукьяновны остались какие-то записи, воспоминания о Леонтьеве или книги, им подаренные! Вы упоминаете, что одна из дочерей Варвары Лукьяновны поминала в храме монаха Климентия. Неужели Константина Николаевича, который за несколько месяцев до смерти принял тайный постриг в Оптиной Пустыни под именем Климентия? Между прочим,  даже этот тайный постриг некоторые оспаривают, так что Ваше сообщение как будто говорит о том, что Варвара Лукьяновна, – если это именно она просила свою дочь поминать монаха Климентия, – не сомневалась в факте этого пострига.*
     Ясно одно, что в совсем недавнее от нас время жил человек, как никто, знавший Леонтьева и хранивший о нём память. Возможно, по разным причинам Варвара Лукьяновна предпочитала рассказывать о нём не всем. В какие-то годы заявить, «я воспитывалась в помещечьем доме и моим старшим другом был потомственный дворянин», было, наверное, просто опасно. Духовное наследство ушло поэтому как бы под воду, выразилось в характере, в общении. Её старшие дети, однако, должны были много слышать от матери о Константине Николаевиче.
     Если мне что-то ещё удастся узнать об их отношениях, я напишу Вам. А с Вашей стороны всякие воспоминания, всякие сведения, особенно такие, как письма и дневники, относящиеся к Варваре Лукьяновне и Леонтьеву, имеют ценность для истории русской литературы. Сергей Георгиевич Бочаров, о котором я упоминал, считает, что в примечаниях к будущему изданию Леонтьева нужно написать то, что Вы сообщаете.
     С пожеланиями здоровья и бодрости духа –
     В.Бибихин.

Примечание публикатора:

* «При кончине Константина Николаевича, – пишет будущий митрополит Трифон (Туркестанов) в письме к священнику Иосифу Фуделю (22 ноября 1891 г.), – присутствовали: о. Сергий Веригин, г. Чуфрин, г. Александров с умной воспитанницей, Варя и я». В этом же письме он сообщает: «Я его омыл, по чину монашескому, надел параман, подрясник и пояс, в которых его и хоронили, ибо он был тайно (в Оптиной) пострижен и наречен Климентом. Царство ему Небесное!» (Митрополит Трифон (Туркестанов). Храм Божий – это земное Небо: Сб. писем, молитв, поучений и слов / Сост. Г. Г. Гуличкина. – М.: Изд. Сретенского монастыря, 2006). Так что, конечно же, Варвара Лукьяновна точно знала о тайном постриге Леонтьева.




17.3.1990

     Уважаемая Лидия Николаевна,
После всего многого, что Вы написали о Варваре Лукьяновне и о Вашей семье, загадки остаются. Я теперь понимаю, что историки литературы чего-то главного о «Варе», как её называют в книгах по Леонтьеву, может быть, не знают, и она унесла много тайн с собой. И всё-таки требуются обязательно какие-то документы, чтобы наука включила что-то новое в своё хозяйство.
     Похоже, наш журнал, издающийся в Америке на английском языке, хочет поместить материал о Константине Леонтьеве; когда узнаю точнее, я Вам сообщу. Я тоже заметил Эдуарда Лимонова в «Огоньке»; и хотя сам он, может быть, слишком много себе позволяющий экспериментатор, он, конечно, прав, как и все те, кто вчитывается в Леонтьева и убеждается, что его талант выдерживает проверку временем.
     Я буду рад передать Вам сборник со статьями о Леонтьеве и его письмами (готовится в издательстве «Книга»), если и когда он выйдет. Сергей Георгиевич Бочаров, как я Вам, наверное, писал, готовит литературно-критические и эстетические сочинения Леонтьева в издательстве «Искусство», и мы у него тоже попросим экземпляр. Дальние планы издательств, насколько я знаю, – большое издание, целых три том, главных сочинений Леонтьева. Но где и когда это будет, я не знаю. Не занимаетесь ли Вы или кто-нибудь в Вашей семье литературной работой, не хотите ли принять участие в этом будущем издании – подготавливать, перепечатывать, считывать, комментировать тексты?
     По ТВ передавали турецкий фильм, и я вспоминал Леонтьева: он так любил Константинополь, турецкий быт, старинные нравы этого народа.
     С уважением и благодарностью –
     В. Бибихин.


3.
     Поразмыслим  теперь над некоторыми датами биографии «дочери» и «отца».
     В письме В.В. Бибихина от 22.08.1989 года читаем: «Варвара родилась примерно в 1865 г.» В полном же собрании сочинений и писем К.Н. Леонтьева дата её рождения указана так: «ок. 1866» (9). На этот же год указывает и запись племянницы мыслителя Марии Владимировны Леонтьевой: «Мне нужен был мальчик-подросток, – пишет она, – который бы мог до заморозков пасти несколько коров на этой отаве. – Работница наша, о которой я уже упоминала (10), предложила мне взять её самую младшую дочь, лет девяти» (11). Речь идёт о работнице Агафье и осени 1875 года. Отнять 9 лет – получим 1866-й год.
     Чтобы подтвердилась версия Л.Н. Прониной,  годом рождения её бабушки должен быть 1863-й. И вот почему. Только в 1862 году, во время гостевания Константина Николаевича у матери в Кудинове, могло случиться то, о чём гласит семейное предание. Новый – 1863-й  –  год Леонтьев встретит уже в Петербурге, а после сдачи «дипломатического экзамена» осенью получит назначение на работу секретарём и драгоманом (переводчиком) на остров Крит. В 1868 году он приедет в Россию (в отпуск), но  Кудиново не посетит. Окончательно вернётся  из Турции весною 1874 года (12), а в Кудинове, как пишет Мария Владимировна, окажется  лишь «в начале июля месяца» (13). К осени 1875 года предполагаемой его дочери исполнилось бы 12 лет. Мария Владимировна, правда, обмолвилась, что «девочка эта была довольно рослая для своих лет», и что вроде бы даёт право набавить возраст: ведь  назван-то он предположительно!
     Есть, впрочем, ещё один источник – свидетельство о смерти Варвары Лукьяновны . По нему («умерла 16 января 1950 г. в возрасте 87 лет») легко подсчитать: родилась она в 1862 году. Можно, конечно, и здесь допустить, что возраст записан приблизительно, и переместить  рождение на 1863 год. Одним словом, чтобы подтвердить «семейное предание», надо в первом случае к возрасту Варвары Лукьяновны прибавить три года, а во втором – отнять один год. И это, в общем-то, в пределах допустимой ошибки.
     Предположение того, что «дитя души»  Леонтьева могло оказаться его незаконнорожденной дочерью, несомненно,  подкрепляется установившейся за Константином Николаевичем славой «великого волокиты». В те годы он  действительно был падок на хорошеньких женщин, чего никогда не скрывал. И никого этим, в общем-то, не удивлял. Таков был, если можно так выразиться, стиль крепостнической эпохи. Достаточно вспомнить Ольгу Калашникову, дочь управляющего имением Михайловское, которая родила от Пушкина мальчика, умершего в младенчестве (14). Пушкин, кстати,  на такую  «барскую привилегию» (без малейшего, впрочем, её осуждения) прямо намекает в «Дубровском»: «…множество босых ребятишек, как две капли воды похожих на Кирилла Петровича, бегали перед его окнами и считались дворовыми». Или, например, ближе к нашему случаю,  мимолётная любовная связь молодого писателя Ивана Тургенева с крепостной девушкой, белошвейкой Авдотьей Ивановой.  Она родила от него дочь. Но о ней отец узнал лишь через восемь лет!  «Глядя на это бедное маленькое создание, – писал он Полине Виардо в июле 1850 года, – я почувствовал свои обязанности к ней. И я их выполню – она никогда не узнает нищеты. Я устрою ее жизнь как можно лучше».  Тургенев сдержал слово. Он удочерил Пелагею, дав ей новое имя Полинет, и отправил её во Францию к своей возлюбленной Полине Виардо, которая устроила девочку в пансионат. (15)
     Наверняка удочерил бы Варю и Леонтьев, если б знал о том, что она его дочь. И здесь я целиком на стороне Бибихина: «Правду, какая бы она ни была, он не затруднился бы сказать». Леонтьев, добавлю, своей «исповедальной» откровенностью порою смущал своих юных приятелей 1880-х гг. Нет, не такой это был человек, чтобы скрывать своё отцовство! Даже предположить  такое (особенно сейчас, когда столь много о нём открылось!) – по отношению к нему не только нелепо, но и оскорбительно.
     Не исключён, правда,  и такой вариант: предполагаемая любовница Агафья просто-напросто скрыла от Леонтьева, что Варя – его дочь. Это,  да ещё портретное сходство Константина Николаевича с «тётушкой Марией» оставляет за версией внучки Варвары Лукьяновны некое (впрочем, весьма условное!) право на существование, и она, наверное, способна  вдохновить какого-нибудь дотошного исследователя на дальнейшие поиски «неопровержимых доказательств».

2016

ПРИМЕЧАНИЯ:

1) Полное собрание сочинений и писем в двенадцати томах. СПб, Издательство «Владимир Даль». Том 3. С. 399
2) Константин Леонтьев. Избранные письма. СПб, «Пушкинский фонд», 1993. С.42
3) Там же.  С.211
4) Там же. С.154
5) Полное собрание сочинений и писем в двенадцати томах. СПб, Издательство «Владимир Даль», 2004. Том 6, кн.1. С.250.
6) 28.11.1991. Тема доклада: «Черниговский скит»
7) Здесь же нашла последний приют и сама  рассказчица.
8) Фотоплёнка, к сожалению, пропала!
9) Полное собрание сочинений и писем в двенадцати томах. СПб, Издательство «Владимир Даль», 2004. Том 6, кн.2. С.310
10) Там же. С.123. Мария Владимировна пишет, что петербургскую горничную, «которая сразу очень не понравилась дяде», она отпустила. Тогда же (в 1975 г.) она пригласила на работу «по комнатам» скотницу Агафью, которая ходила за коровами.
11) Там же. С.127
12) Там же. К.Н. Леонтьев. Хронология моей жизни. С.30 – 34
13) Там же. М.В. Леонтьева. Отрывок из воспоминаний. С.116
14) Л.А. Черейский. Пушкин и его окружение. Л., «Наука», 1989. С.178 – 179
15) http://www.rodovoederevo.ru/family23276/book_record4903


Эссе опубликовано в "Московском журнале" (№4, 2016)