Чувство вины

Где-то рядом с Самарой
Тупо сижу в квартире,
Чувство моей вины –
Волги глубже
И шире.

Кто мне вину внушил?
Точно не знаю,
Смотрю репортаж с войны –
И замерзаю…

Сосед из квартиры двадцать четыре
Говорит, что сахар
Подорожал,
Что в магазине пропала лапша,
И бак сливной
Протекает в сортире…
Лучше бы, дядя,
Ты помолился о Мире!
У дяди нейтралитет
И гнилая душа.

Я смотрю военные хроники
И тихо впадаю в ступор:
Девочка с куклой…
Рухнувший дом…
Фрагмент обгоревшего трупа…
Как пережить этот ужас, не знаю,
Я до костей промерзаю.

Справа в «однушке» 
Живёт тётя Ира,
Ей недавно исполнилось семьдесят пять,
У неё в Мариуполе сёстры –
Вера и Лушка,
У неё с Мариуполем прервана связь.

- Ой, лишенько-лихо! – плачет соседка,
И тихо от горя сходит с ума,
Твердит про Освенцим.
Холокост.
Бабий Яр.
Такие дела…
А я благодарна тётечке Ире
За память о зверствах фашизма,
За высокую цену о Мире.

Я, как и тётя Ира, за то,
Чтоб в поле звенела рожь,
А в лесу цвели колокольчики,
Миром правит не Правда,
А ложь…
Руки прочь от России, прочь,
Гитлеры-наполеончики!

Я тупо сижу в тёплой квартире -
Житейская, в общем, картина,
Смертельным плацдармом
В борьбе со злом
Стала вчера Украина,
И в небе разменной монетой луна
Пялится напоказ,
И гложет вина,
И гложет вина
За мирный народ, за Донбасс.

Вина моя в том, что в тепле,
И сыта.
Что вяжет носки по утрам
Тишина,
И ходики мирно стучат…
Держитесь, родные,
Ради Христа!
Не может быть вечной эта война,
Когда-то закончится ад!

И снова – взрывы,
Горячий напалм,
И чей-то злорадный смех…
Мир раскололся напополам,
Словно бы грецкий орех.

Снова бомбят и Луганск, и Донецк,
Снова!
И снова!
И снова!
Наша надежда – иконостас,
Наша опора – иконостас,
Наше оружие – Слово,
В каждой капельке
КрОви –
Десять лет страха
И боли…

- А в магазине сахара нет, –
Снова канючит при встрече сосед, -
На сыр поднялась цена.

Снова смолчать желания нет!
Куда подевался нейтралитет? –
Его посылаю «на»…
Дома включаю прямой эфир –
Скорее бы Мир
Скорее бы Мир,
Скорее бы Мир!