Первый урок

    В тусклом свете электрических лампочек на высоком потолке фойе гарнизонного клуба напоминало огромную приемную генерала или, бери выше,… самого маршала Гречко, недавно приезжавшего в пограничный отряд. Министр обороны посетил наше захолустье, чтобы  развеяться или на самом деле такой важной была его встреча с афганцами, я не знаю до сих пор. Возможно, он просто знакомился с реалиями. Хотя граница-то  южная считалась мирной в те далекие годы. Ну, разок-другой переправится через бурный, а местами спокойный, Пяндж многодетная семейка – вся в халатах и тюбетейках, похожие на местных таджиков, чтобы навестить родню или за лучшей долей в Союз. Так это было ЧП. «Застава, в ружье!», встревожится отряд, долетит весть в округ, а то и в столицу… Но, как в песне: «Только лебеди пролетали, подставляя закату крыло…». А ведь бывало и серьезное. Когда американец-шпион Пауэрс пролетал, его первым заметил солдат на пархарской заставе, а сбили самолет аж под Свердловском. Но это другая история. Зато возле штаба пылился азимутный круг со стрелкой, чтобы определить направление, куда воздушный нарушитель чешет над головой у пограничников…
   Ну, так вот. По зеленому, как фуражки у офицеров, нарядному сукну, натянутому на широкий каркас из красивого дерева да на резных ногах стоящему, катались большие, с  кулак, наверное, костяные шары. Разбивая очередную «пирамиду», игроки что-то смачное произносили, кося на пацана. А  я, пропуская мимо ушей или делая вид, что не улавливаю запретного для детей смысла, с жадностью взирал на чудодействие взрослых. Эти шары порой с такой мощью и казавшейся злобой лупили друг по другу, с которой я еще не встречался по малым годам своим…
    Как-то незаметно приблизился к столу еще кто-то из офицеров, и уже поздоровавшись со всеми, протянул ладонь и мне. Я пожал, как мог, неуклюже. И вдруг услышал ни голос, а окрик моего отца, про которого я забыл на время: «Мужчины здороваются, стоя!». И сразу погасли, видимо, горящие мои детские глаза, потухло от испуга лицо. Позор!
    Я еще минуту назад гордо восседал на одном из многочисленных, соединенных друг с другом по периметру вестибюля стульев, одетых в казенный коричневый коже заменитель. По-видимому, дерматин, но такого слова я еще не знал. Как еще не был знаком со многими правилами, законами бытия, общечеловеческими и вроде как уставными, рассчитанными на века и, веками собираемыми, не знал кодекса чести и основ мужского достоинства. Для мужчины я был еще мал, но для урока созрел вполне.