Запах ландыша... глава 1 Александра

Районный центр Энск просыпался с первыми лучами солнца. После ночного дождя в лужах проступали очертания домов - свежий ветерок слабыми порывами морщил эти неясные отражения, да редкий автомобиль въезжал в дрожащую на мокром асфальте картину с сотнями брызг. Вдалеке завизжал первый трамвай, нарушив предрассветное безмолвие, которое скоро окрасится какофонией привычных звуков городского шума, топотом прохожих и гомоном птиц.
Солнечный зайчик безцеремонно ворвался в окошко второго этажа старинного четырёхэтажного здания и скользнул по лицу Александры, вырывая из сладкого сна. Она слегка поморщилась, улыбнулась, потягиваясь до хруста, и открыла глаза. День начинался замечательно, под ночной дождик спалось уютно и безмятежно, а теперь ей ещё предстояли радостные хлопоты по сбору в дорогу - она уезжала к бабушке на каникулы за тысячу вёрст, на скором поезде и впервые без родителей! Вообще, у неё сейчас многое происходило впервые, ведь она только вступала во взрослую жизнь, закончила школу почти на одни пятёрки и приближалась к семнадцатилетнему рубежу. На дворе стоял 1939 год, на излёте был май, зелёный и свежий, а впереди целая жизнь - неизвестная, загадочная и прекрасная!
Шура вдохнула полной грудью утреннюю прохладу с запахом ландыша - букетик обожаемых цветов белел колокольчиками на тумбочке у окна, и как бы подтверждал и усиливал радостное настроение. Она тряхнула русыми локонами до плеч и побежала принимать душ. Жила Александра в отдельной двухкомнатной квартире с мамой и папой, они были геологами, но после рождения дочери с экспедициями покончили и ушли преподавать в местном институте. Но год назад за отцом приехала чёрная машина, его не было два долгих дня, а когда он вернулся - бледный и хмурый - они заперлись с мамой в комнате и до самой ночи что-то бурно обсуждали. Александра маялась за дверью, её мучали неясные тревожные предчувствия, она так и прикладывалась ухом к щели, пытаясь хоть что-нибудь услышать! Но старинный графский особняк был построен добротно и по всем правилам акустики.
Когда родители вышли с семейного совещания, растерянные и с болью в глазах, Шура спала калачиком на полу у дверного косяка... От скрипа половиц очнулась, а увидев заплаканную мать - испугалась. Вскочила, обняла её, сердцем почуяв неладное - а та гладила дочь по голове, приговаривая:
- Ничего, мой кузнечик, ничего, всё обойдётся! Поработаем на прииске годик-другой и опять будем вместе! Ничего не бойся!
Отец топтался рядом, тоже видимо не в себе, и сердито бурчал
- Разработки им мои, видишь ли, занадобились! А если там нету жилы?
Шура мало что понимала в их делах, но об одном догадалась точно - грядёт разлука!...
Сборы у родителей были молчаливые и быстрые. Не успела Шура как следует испугаться, как её уже оглушил паровозный гудок, белый дым стелился над вагонами, а из окна ей отчаянно махала мать, второй рукой утирая бегущие по щекам слёзы...
А вечером приехала бабушка - папина мама - налаживать ей быт. Она боялась говорить с Шурой на эту тему, на её нервные возгласы - отмалчивалась, а на прямые вопросы - прикрывала ей рот жилистой сухой ладошкой. Бабушке перевалило за семьдесят, родителям было под пятьдесят, эта экспедиция могла окончательно подорвать их здоровье, и бабушка часто плакала, сморкаясь в клетчатый платочек. Старший сын её и муж полегли в гражданскую, морщинки разбегались у неё от глаз и губ тёмными бороздками, и Шурочка очень жалела бабушку, садилась рядом, клала ей свою голову на грудь, и была её единственной отрадой. Но долго баба Глаша гостить не могла, за тыщу вёрст отсюда её ждал домик, где прожила она полвека с мужем и вырастила сынов, а так же ждал огород, куры да коза Люська. Она оставила их на попечение соседки всего на недельку!
И вот Саша уже десять месяцев жила в квартире одна, усиленно занималась школьными предметами, перечитала множество книг, чтобы притупить остроту одиночества. Редкие письма от родителей только усиливали горечь разлуки, а надо было держаться стойко и никому не показывать отчаяния!
Но молодость берёт своё! Наступила долгожданная весна, после, казалось нескончаемой зимы, дышалось легко, и предчувствие перемен кружило голову! Поезд отходил через час, Саша защёлкнула старенький чемодан и подмигнула себе в зеркале! Тоненькая как былинка, но с красивыми округлостями в нужных местах, светлокожая, с тонкими запястьями и щиколотками - она тянула на юную графиню! Приталенное кофейное платье с кокеткой на лифе и подол, сужающийся к низу, да ещё тонкие черты лица, усиливали это впечатление. Зелёно-карие глаза в густых ресницах, брови вразлёт и точёный профиль придавали лицу строгость, а чуть большеватый рот с пухлыми губами и ямочки на щеках, удивительно его смягчали и красили.
Она присела на чемодан "на дорожку", вспомнила, как уезжали в прошлом году мама с папой - на них не было лица, казалось они прощаются навсегда... А Шура помнила их совсем молоденькими, и себя лет пяти, как они ездили на море, как было весело, они ели огромные сочные персики и виноград, собирали разноцветные камушки и брызгались солёной водой! Папа учил её плавать в бирюзовом прозрачном море, где видно было дно, усыпанное галькой и местных обитателей - круглых скользких медуз. Память поочерёдно высвечивала разные события счастливого детства - вот она с родителями на ёлке в просторном вестибюле института минералов, стоя на табуретке в нарядном платье с белыми рюшами бойко читает стих про Таню, которая плачет, уронив мячик. Дочитав до конца, она вдруг так явственно посочувствовала Тане, что вместо поклона разревелась на весь зал! А толпа хохотала и громко аплодировала!
Вспомнив это, она мечтательно улыбнулась, а память дальше щекотала ей нервы. Вот они с папой на каруселях в городском саду, он пристегнул её, шестилетнюю егозу к креслу на длинной цепочке, и она закружилась в такт скорости, поднимаясь круг за кругом всё выше и выше, как юбка балерины. Другие дети визжали от страха, а она замирала от восторга и торжественно потом объявила отцу, что станет лётчицей! И точку в этом решении она поставила, когда выпрыгнула из окна своего этажа. Она училась тогда в первом классе, была зима, метель намела сугробы, а надо было идти за хлебом к ужину - скоро придут родители, уставшие и голодные, а от сайки осталась только маленькая корочка. Саша оделась потеплее и стала сражаться с дверным замком. Но толи его заело, толи он был такой тугой, но дверь не поддалась её детским усилиям. Разгорячённая дверным боем, в расстёгнутой кроличьей шубейке, она распахнула окошко. Морозный ветер ворвался в комнату, снежинки таяли на столе и полу. Выглянув, она подивилась высоте - графский особняк строился на совесть и между перекрытиями было метра четыре, так что второй этаж походил почти на четвёртый! Но возбуждённая неудачей, она решила победить дверь нестандартным решением и сиганула в сугроб, закрыв от страха глаза! Шуба раздулась как парашют, и её бараний вес благополучно шмякнулся в наметённый сугроб. Вот тут и пришло окончательное и безповоротное решение стать лётчицей!
Снова Саша улыбнулась своим воспоминаниям, поменяла позу на чемодане, жалобно скрипнувшим под ней, и продолжала листать в уме недавнее детство.
Вот мама провожает дочку в первый класс, на Шурочке школьное коричневое платье с белым накрахмаленным передником и кожаный портфелик, предмет огромной гордости! Она несёт его, скособочась от тяжести учебников и вдруг неловко спотыкается и падает плашмя на грязную мостовую. Мама в отчаянии оттирает напрочь испорченный передник, но настроение первоклашки ни капельки не испорчено, ведь в руке у неё настоящий портфель с блестящим замком!
И ещё она вспомнила своё радостное возбуждение, когда в их квартире появилось радио! Это походило на великое чудо, ведь неуклюжая коробка пела голосом Руслановой и рассказывала новости голосом Левитана! Александра могла часами сидеть возле репродуктора, и засыпала только под его звук.
Все эти картинки отчётливо проносились перед Сашиным взором, до отхода поезда ещё было время, а вспоминать сидя на чемодане, так сладко и волнительно. Вот она с родителями впервые идёт в цирк! Он сразу влюбил её в себя и околдовал! Раскрыв рот и задрав голову, она устремила взгляд под купол, изучая натянутые там какие-то верёвочки. Ей так понравились убегающие вверх ряды кресел для зрителей и накрытая красным круглым ковром арена, что к началу представления она уже находилась на седьмом небе от счастья! И так просидела почти не дыша всё представление, завороженная разноцветными огнями, воздушными гимнастами и собачками на крошечных велосипедах! Но больше всего поразил её улыбчивый клоун в длиннющих штиблетах и с круглым красным носом, похожим на спелое яблоко! От его неуклюжести и находчивости, она хохотала до слёз и отбила ладошки, хлопая ему, и ни в какую не хотела уходить домой, заявив, что остаётся жить с клоуном! Её тащили волоком к выходу, а она упиралась и тормозила ботинками, одновременно рыдая о загубленной жизни!
Александра грустно усмехнулась своей тогдашней трагедии, и тут всплыл в памяти давнишний случай на охоте. Ей было уже лет восемь, когда отец, собираясь с друзьями на зимнюю охоту по заячьим следам, взял её с собой. Пробежаться на лыжах по снежному первопутку, подышать морозным хвойным воздухом, он считал не вредно и ребёнку! Собирались тщательно и скурпулёзно. Такие сборы были главнейшим атрибутом предстоящего мероприятия, как бы не важнее самой охоты! Перед зеркалом перемеряли всю походную аммуницию - чтобы нигде не жало и не сковывало движений. Потом складывали рюкзаки - каждая вещица на своём месте, в нужном карманчике. Возбуждённые, еле уснули тогда, а ведь вставать надо было до света. В темноте, полусонные дремали в старенькой Эмке дяди Лёши - папиного закадычного друга, хирурга местной больницы. Ещё в серой мгле подъехали к загородному смешанному лесу, казавшимся чёрным и загадочным в предрассветной маренговой дымке. Закрепили лыжи и споро побежали искать заячий след. Саша разрумянилась и весело смеялась, выпуская клубы пара. Пробежали так с километр, петляя меж стволов и прокладывая лыжню в глубоком снегу, и уже заметно приустали, как вдруг увидели волчий силуэт у разлапистой ели. Скорее всего, это была волчица, охраняющая нору с волчатами. Матёрая и бесстрашная, она изредка скалилась, поднимая брыла и в упор глядя в глаза незванным гостям. Отец вскинул ружьё, руки мгновенно вспотели, а лоб покрыла испарина. И тут Саша увидела глаза волчицы! Они поразили её!
- Папа, она плачет! - в ужасе прошептала Шурочка. Но отец усердно целился, и лишь истерический крик дочери заставил его опустить стволы.
- Не стреля-а-ай! - эхом прокатилось по лесу, волчица исчезла за сосной, а Шура свалилась в трёхдневной горячке... Больше на подобные забавы отец её не брал...
Как всё это было давно! Но так явно она вспомнила те ощущения, что невольно передёрнула плечами.
Посидев на чемодане ещё минутку и мечтательно улыбаясь, ждущему её впереди будущему, Александра подхватила свой нехитрый скарб и направилась к выходу. До отхода поезда было минут пядьтесят...