Пламя Аввакума

Протопоп Аввакум настроен сурово,
во всяком городе и деревне
держит народ в черном теле.
от разгневанной паствы бежит в Москву,
организует Кружок ревнителей благочестия
с другом Никоном и царем Алексеем.
Однако встают в православной вере
книги русские супротив греческих.
Тут уж дружбе конец,
мала ли беда, содомская сия скверна,
во святилище содеяна?
Чередой ссылки за убеждения,
Сибирь, Тобольск, Енисейск,
шесть лет в Забайкалье,
обличая в неправдах начальство.

После опалы несчастного Никона
к протопопу нисходит царская милость,
триумфальное возвращение,
вновь в столице бунтует народный любимец.
За непокорство такое опять заключение,
на воде и хлебе четырнадцать лет
в земляной тюрьме Пустозерска,
где пишет пером и кровью
свое собственное житие,
разжигает неистово проповедь,
шлет проклятья властям и царям,
подметные грамоты и послания.

Над срубом видны два перста,
поднятые из пламени.


Рецензии
Не знаю, правда то было или нет, Валечка, но рассказывали мне о святости в прежние, далекие, уже совсем древние времена. Один монах Евлампий (а все нормальные имена христианские святые разобрали в первые века нашей эры), захотел добиться высшей духовности, ограничив свое греховное тело. Ну, не знаю, каким было у Евлампия тело, только он спустил его в сухой колодец и стал там мученически страдать, питаясь восторгами, сверчками и объедками, которые кидали ему другие христиане – сострадательные, но без святых амбиций. И сидел он в этом колодце лет сорок, умерщвляя свою плоть, чтобы она, эта плоть, уж точно никого не ввела в греховный соблазн. Если интересует мое мнение, то я бы вылезла часа через два. Если долго просидеть в колодце, питаясь невкусной и нездоровой пищей, на санитарию и гигиену забив, то вряд ли ты кого-нибудь введешь в соблазн. Но Евлампий был не таков и всё умерщвлял себя и умерщвлял, не употребляя ничего, кроме всякой дряни, падавшей в колодец. И о чудо! Через сорок лет над срубом показалась поросшая дикой шерстью голова в струпьях, потом хилые зловонные члены, а затем и сам отшельник, который за сорок лет наделал такую кучу, что был вытолкнут из углубления собственными фекалиями (не говоря уже про настырную святость). Почему об этом вспомнилось? Не ради совета кому-нибудь. Просто последнее время я всё чаще встречаю религиозно озабоченные персоны, которые ценою странных упражнений готовы совокупить свою душу с добродетелью… Ну, или, хотя бы, приподняться над остальными.

Ирина Чубенко Сергеева   24.03.2025 07:50     Заявить о нарушении
Ира, иногда это необходимый этап, чтобы отвлечься от соблазнов мира, понять его природу - сплошное страдание - в наиболее выраженной форме. Однако и такая практика может стать соблазном и вести к гордыне, если вовремя ее не прекратить. Будда вовремя закончил - такая крайность не нужна, после шатаний влево-вправо нужен благородный срединный путь :)

Валентин Ирхин   24.03.2025 09:04   Заявить о нарушении
вот тебе ещё одна то ли притча, то ли байка, то ли сказ какой: Жил когда-то Пигидий — не то чтобы монах, а скорее бродячий чудак с душой, что рвалась к небесам, да всё путалась в земных силках. Имя его, как водится, было не из парадных — будто кто-то в святцах пролил вино и накарябал первое, что в голову взбрело. Но Пигидий не унывал, хоть и маялся: как же ему, грешнику, святость обрести, коли плоть всё время шепчет соблазны, а душа в ответ лишь тяжко вздыхает? И вот однажды, в ночи, под звёздами, что мигали, как насмешливые глазки, он решил: хватит, пора с корнем вырвать источник греха — и отсёк себе уд срамной острым камнем, приняв сразу второе убеление, дабы плоть больше не смела его к падению тянуть. Но не тут-то было. Только он это сделал, как лес вокруг ожил, и явились к нему звери говорящие, каждое со своим соблазном, будто дьявол решил напоследок испытать его волю. Первым прискакал Заяц — уши торчком, глазки хитрые, сама похоть. "Эх, Пигидий, — говорит, — зря ты так с собой, я бы тебе зайчих подогнал, таких пушистых, что душа бы запела! Жил бы в красной норке, плодился да радовался! Но не беда — поклонись диаволу, он тебе плоть твою обратно и приживит". Но Пигидий, стеная и проклиная, ответствовал: "Уйди, бес длинноухий, нет у меня теперь того, чем твоих зайчих радовать, да и не хочу я блуда межвидового". И пропал Заяц, словно его и не было.
Следом подкралась Лиса — рыжая, лукавая, хитрая и жадная. "Ох-ох-ох, Пигидий, — заворковала она, — зачем себя урезал? С плотью-то ты бы баб в деревне охмурял, они б тебе кур да гусей несли, разбогател бы! Ступай, поклонись дьяволу, поцалуй идолище поганое на болоте, так он тебе всё вернёт, да ещё с лихвой — шубу мне в благодарность новую сошьёшь к зиме, а я б тебе ещё за это сыра подкинула, самого вонючего". Пигидий только рукой махнул: "Изыди, плутовка, мне теперь ни сыр, ни злато не нужны — я к небесам иду, а не к рухляди твоей". Исчезла Лиса, и след её простыл.Тут из кустов вылез Кабан — толстый, клыкастый, само чревоугодие во плоти. "Слушай, брат, — захрюкал он, — зря ты себя обкорнал! С плотью был бы аппетит, как у меня, — гонял бы девок по лесам, а после жрал бы их. А теперь что? Пост да молитва? Пойдём со мной, я тебя трюфелями угощу! Только сначала прошепчи молитву дьявольскую и приставь место пораненное свое вон к тому суку дубовому — всё обратно прирастёт, и брюхо будет петь от счастья". Не поддался Пигидий, лишь выдохнул: "Нет, кабан, мне теперь и трюфеля твои что пыль, ибо плоть моя молчит, а душа сыта". И пропал Кабан. Последней прилетела Сорока — пёстрая, шумная, гордыня в перьях. "Пигидий, Пигидий, Пигидий! — стрекочет, — ты что натворил? Смотри, какая я красавица, а могла бы на твоём плече сидеть, всем рассказывать, какой ты герой! Славу бы тебе принесла, выше всех вознесла! Поклонись дьяволу, он тебе всё пришьёт обратно, и слава вознесёт тебя выше всех!" Но Пигидий лишь покачал головой: "Уймись, трещотка пустословная, слава земная — прах, а я теперь не для похвал, а для Бога". И сгинула Сорока. И остался Пигидий один- одинёшенек. Ослабев от крови да боли, лёг под дубочком, а тот ему и говорит: "Победил ты, Пигидий, победил. Уделал их всех и себя уделал. Доигрался до святости". И в тот же миг свет озарил его, раны затянулись, а тело, хоть и обездоленное, стало лёгким, как пёрышко воробья. Поднялся он, сияя, и пошёл по миру — уже не бродяга, а святой, что чрез усекновение яцутки смердячей путь к небесам проложил.

А я гляжу на нынешних праведников, что грехи свои лайками отмаливают. Да только звери нынче не те — Заяц на порносайтах плотно сидит, Лиса крипту майнит да состояние рынков мониторит, Кабан один фастфуд теперь жрёт, а Сорока в инсте селфи без остановки постит.

Ирина Чубенко Сергеева   24.03.2025 10:20   Заявить о нарушении
Кажется, и Ориген-еретик тоже такое над собой сотворил :) А вообще, за такое от церкви отлучали - нельзя так, надо терпеть, отрабатывать карму пола. Это как сейчас смена пола, или нетрадиционные отношения...

Валентин Ирхин   24.03.2025 11:12   Заявить о нарушении
В сангхе Будды было проще - только постиг дхарму, и голова сама обрилась, и чудесным образом возникли желтые одежды.

Валентин Ирхин   24.03.2025 11:13   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 4 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.