Пламя Аввакума
во всяком городе и деревне
держит народ в черном теле.
от разгневанной паствы бежит в Москву,
организует Кружок ревнителей благочестия
с другом Никоном и царем Алексеем.
Однако встают в православной вере
книги русские супротив греческих.
Тут уж дружбе конец,
мала ли беда, содомская сия скверна,
во святилище содеяна?
Чередой ссылки за убеждения,
Сибирь, Тобольск, Енисейск,
шесть лет в Забайкалье,
обличая в неправдах начальство.
После опалы несчастного Никона
к протопопу нисходит царская милость,
триумфальное возвращение,
вновь в столице бунтует народный любимец.
За непокорство такое опять заключение,
на воде и хлебе четырнадцать лет
в земляной тюрьме Пустозерска,
где пишет пером и кровью
свое собственное житие,
разжигает неистово проповедь,
шлет проклятья властям и царям,
подметные грамоты и послания.
Над срубом видны два перста,
поднятые из пламени.
Свидетельство о публикации №122031501884
Ирина Чубенко Сергеева 24.03.2025 07:50 Заявить о нарушении
Валентин Ирхин 24.03.2025 09:04 Заявить о нарушении
Следом подкралась Лиса — рыжая, лукавая, хитрая и жадная. "Ох-ох-ох, Пигидий, — заворковала она, — зачем себя урезал? С плотью-то ты бы баб в деревне охмурял, они б тебе кур да гусей несли, разбогател бы! Ступай, поклонись дьяволу, поцалуй идолище поганое на болоте, так он тебе всё вернёт, да ещё с лихвой — шубу мне в благодарность новую сошьёшь к зиме, а я б тебе ещё за это сыра подкинула, самого вонючего". Пигидий только рукой махнул: "Изыди, плутовка, мне теперь ни сыр, ни злато не нужны — я к небесам иду, а не к рухляди твоей". Исчезла Лиса, и след её простыл.Тут из кустов вылез Кабан — толстый, клыкастый, само чревоугодие во плоти. "Слушай, брат, — захрюкал он, — зря ты себя обкорнал! С плотью был бы аппетит, как у меня, — гонял бы девок по лесам, а после жрал бы их. А теперь что? Пост да молитва? Пойдём со мной, я тебя трюфелями угощу! Только сначала прошепчи молитву дьявольскую и приставь место пораненное свое вон к тому суку дубовому — всё обратно прирастёт, и брюхо будет петь от счастья". Не поддался Пигидий, лишь выдохнул: "Нет, кабан, мне теперь и трюфеля твои что пыль, ибо плоть моя молчит, а душа сыта". И пропал Кабан. Последней прилетела Сорока — пёстрая, шумная, гордыня в перьях. "Пигидий, Пигидий, Пигидий! — стрекочет, — ты что натворил? Смотри, какая я красавица, а могла бы на твоём плече сидеть, всем рассказывать, какой ты герой! Славу бы тебе принесла, выше всех вознесла! Поклонись дьяволу, он тебе всё пришьёт обратно, и слава вознесёт тебя выше всех!" Но Пигидий лишь покачал головой: "Уймись, трещотка пустословная, слава земная — прах, а я теперь не для похвал, а для Бога". И сгинула Сорока. И остался Пигидий один- одинёшенек. Ослабев от крови да боли, лёг под дубочком, а тот ему и говорит: "Победил ты, Пигидий, победил. Уделал их всех и себя уделал. Доигрался до святости". И в тот же миг свет озарил его, раны затянулись, а тело, хоть и обездоленное, стало лёгким, как пёрышко воробья. Поднялся он, сияя, и пошёл по миру — уже не бродяга, а святой, что чрез усекновение яцутки смердячей путь к небесам проложил.
А я гляжу на нынешних праведников, что грехи свои лайками отмаливают. Да только звери нынче не те — Заяц на порносайтах плотно сидит, Лиса крипту майнит да состояние рынков мониторит, Кабан один фастфуд теперь жрёт, а Сорока в инсте селфи без остановки постит.
Ирина Чубенко Сергеева 24.03.2025 10:20 Заявить о нарушении
Валентин Ирхин 24.03.2025 11:12 Заявить о нарушении
Валентин Ирхин 24.03.2025 11:13 Заявить о нарушении