Сказ про то, как Семён Ложкарь Русь прославил

Не далеко, не близко…
Не высоко, не низко…
Сказка или правда…
Не скажу подавно…
В позоре или славе…
В Русской Державе…
В апреле или в мае…
Кто его знает?

Жил-был царь Иван
Суров да окаян…
Слишком был батюшка серьезным.
От чего прозвали его Грозным.
С утра до вечера он молился.
А с вечера до утра с боярами водился.
Шумел и бражничал
 С опричниками да стражниками.
Боялись Ивана соседи.
Ревели, как в чаще медведи.

Однажды после очередной пирушки
Выстрелил батюшка, как из пушки.
Дескать, надумал он воевать,
Да басурманов в плен брать.
Пожелал душегубец войны
На все три стороны.
Грозит он турецкому султану.
И велит дрожать крымскому хану.
На ливонского рыцаря зуб точит.
И мириться ни с кем не хочет.

Собралась русская рать
Красавцы – ни дать, ни взять.
Стрельцы, пушкари, да конница.
Радуется Иван, да  молится.
Свинца и ядер в достатке…
Казалось бы, все в порядке…

Ладно оно, да все так…
Если бы не один пустяк.
Война то войной,
Так ведь и не пулей одной.
Крепкая ложка, как на солдате одёжка –
Не продаст, не обманет,
Когда в бой встанет.
И тут-то в картузе прореха.
А Ивану царю не до смеха.
Бояре те серебром щи хлебают.
А крестьяне таки и вообше беды не знают.
Поскоблят сучки да деревяшки
И едят из березовой чашки.
Позвал тогда Иван своих служек,
Да и изрек, что ему нужно.
Найти, говорит, мастера на все руки,
Который бы исправил энти недокуки.
Пособил бы умелец делом,
А потом бы гулял себе смело.
Чтоб у кажного солдата по две ложки.
Про запас, да основная – две подружки.
Указ сполнять без промедления
С его царского благословения.
А иначе на дыбу отправит
Или на кол осиновый посадит.
Ерунда, казалось бы, ложка.
Да только царь – не Тимошка.
Как сказал, так понятно, и будет.
Вряд ли кто его слово забудет.

Служил у царя опричник злобный.
Не той, не сёй, не трус и не хоробрый.
Лаял гад на слуг он, как собака.
И бегом, как учует, где какая драка.
Все изведает хитро, да разузнает.
И к царю с доносом поспешает.
Даже имя у хорька было собачье.
Будто пес пролаял неудачно.
Скирлибек – чей род? Где его место?
То ль татарин, то ль цыган… Всё неизвестно.

И разнюхал Скирлибек, что на Поволжье,
Где засеяны поля овсом и рожью.
Среди муромских лесов, в краях дремучих.
На земле цветов и трав пахучих
Снахта – дикая река течет, играя.
Хоть и дикая, да только не простая.
А над ней изба в бору сосновом
Бойкая, как девка, в платье новом.
Смотрит в даль веселыми глазами,
Радуясь земле под небесами.

А живет в избе умелец знаменитый.
Вся изба умельца ложками забита.
Дочь с женой хозяину подмога.
Хлеб жуют и почитают Бога.
Режут ложки из березы и из клена.
Запивают хлеб кваском ядреным.
Все в округе Ложкаря Семена знают.
Да за руки золотые уважают.

А опричник спешит к Семену,
Не хотит подвести корону.
С Васькой другом вдвоем им не скучно.
На колу-то сидеть несподручно.
Через Волгу уже перебрались.
Жаль, что только живыми остались.

А в избе у Семена лучина.
Какая уж тут кручина!
Кипит да горит работа.
Даже спать ложкарю неохота.
Вырубает топориком ложки.
Да вытесывает им одежки.
Дочь с женою ему помогают,
Да за песнями отдыхают.
Катерина жена воркует,
Как кукушка в бору кукует.
Ложкам ловко нутро выбирает
И с одной стороны зачищает.
Придает им Авдотка басу.
Знай, рисует узор по поясу.
Ложки в короб, как рыбы, ныряют.
Да и горя себе не знают.

Поутру в ставни стук.
Скирлибек
Открывайте!
Да гостей царских в дом пущайте!

Катерина
(из-за двери)
Мы гостям завсегда очень рады!
(мужу)
Вот бы знать, что от нас им надо?

В раз хозяева дверь отворили,
Да посланников в дом пустили.

Скирлибек
(Семену)
Я сполняю приказ из столицы.

Ну а сам все на Авдотку косится.
Сверлит взглядом, как жук древесину,
То Авдотку, то Катерину.

Скирлибек
(Семену)
Чей ты раб? Кто, холоп, твой хозяин?
Семен
(кланяется)
Отродясь не был в рабстве я, барин.
Сколь упомню себя – я свободный
И для русских людей угодный,
Что по Волге живут и пашут.
Едят молоко, да кашу,
Щи, да квас, да и тюрю с картошкой
Не руками едят, а ложкой.
Хошь из клена, а хошь из березы.
В разный год, и в дожди, и в морозы.

Скирлибек
Был ничей, а теперь стал царский!

Катерина
(на ухо мужу)
Вот тебе и подарочек барский!

Скирлибек
Государев указ: Как завьюжит
Сделать ложек аж триста дюжен.
Воеводам, монахам – кленовых.
И березовых, к бою готовых,
Для стрельцов, пушкарей и казаков.

Катерина
(в сторону)
Вот бы дулю тебе! Да с маком!

Скирлибек
Коль указ царский будет нарушен.
Будут изгнаны ваши души.
(Семену)
Ты – в рудник.
(женщинам)
Ну а вы на усладу.

Катерина
(в сторону)
Что б тебе провалиться  гаду.

Ускакали гонцы в столицу.
А умельцы вернулись в светлицу.
Щей поели, да за работу.
Позабыли про хлеб и субботу.
Режут ложки, а лес редеет.
Отказаться никто не смеет.
Друг за дружку хребты ломают,
Да лучину в ночи зажигают.
Катерина слезу уронит,
Да увидеть ее не позволит
Ни Авдотке, ни мужу Семену.

И к зиме, к государеву трону
Был доставлен обоз с товаром.
Да царю он достался даром.
Ложки тут же пустили в дело.
И они застучали смело
В котелках у бойцов державных
Русских воинов сильных и славных!
После боя в часы безделья
Затевали бойцы веселье.
Плясовую на ложках играли.
Так, что швы на рубахах трещали.
Песни звонкие громко пели
За родную сторонку болели.

Иноземцы на ложки дивились.
На хвалу и на лесть не скупились.
Люд простой на бунты собирался
На султанов, да ханов ругался.
Дескать, дальше война невозможна.
Да еще, если будет несложно,
Заказать бы у русских диво –
Ложек деревянных красивых!
Чтобы пищу хлебать любую,
Да музыку играть плясовую.

Подписали ханы мировую,
Оставляя земли в отступную.
А наш царь посулил им  в награду
Чудо ложек сколь им было надо.

Скирлибек стременных собирает.
И коней своих борзых седлает.
Со дружком своим Васькой Басманом…
У Семена в избе ранним  рано.

Скирлибек
(протягивает Семену грамоту царскую)
Исполняй, торопись, коль умеешь.
Ну, а если перечить посмеешь,
В Пояс Каменный будешь сослан.

Катерина
(в сторону)
Чтобы глаз тебе выклевал ворон!

А Авдотка – льняная рубашка,
Хороша, как весной ромашка.
Светлоока, тонка и пригожа.
Глаз не сводит опричника рожа.

Скирлибек
(про женщин)
Ну а этих развратному турку,
Чтоб попользовал девичью шкурку.
Да любовью себя позабавил
И ему подчиняться заставил.

От известий таких скис наш мастер.
Разве будет у дочки счастье?
Как не кинь – все не в пень колоду.
Хоть в петлю залезай, хоть в воду.

А Авдотка отца утешает:

Авдотка
Дело только словами пугает.
Все сумеется, были б клены…

Семен
(чешет бороду)
Так - то так, да леса разорены.
Поредели в бору посадки.

Авдотка
(обнимает отца)
А остатки, Бог видит, сладки.

Снова взялся Семен за работу.
Да осилил к зиме заботу!

А царю все и этого мало.
Уж деревьев в бору не стало.
Похудел наш Семен, обтрепался.
Еле жив до весны остался.
Там, где рос березняк, стало пусто.
Да и кленов осталось не густо.
И сказал он обозникам: «Дале
 Будет вовсе не так, как в начале»
Дескать, больше вы ложек не ждите!
Поезжайте и зла не держите!

А на масленицу царь скончался.
Скирлибек же к Семену помчался.
И сказал, что царева немилость
На него тяжким грузом свалилась.
И под сенью могучего клена
Заковали в железо Семена.

А избу подожгли сучье племя.
Подобрали на это время.

Катерину с Авдоткой связали
И в упряжке идти приказали.

Катерина
(шепчет дочери)
Притворись, будто ты хромаешь.
И, как дальше идти, не знаешь.
Как отвяжут, беги, что есть силы…
(в сторону Скирлибека и Васьки)
Пусть подавятся эти гориллы.

И как только спустилась ночка
Удрала в лес Семенова дочка.
А за ней следом вслед ее стражник,
Подгоняемый похотью бражник.
Саблей машет, противно смеется.
А Авдотка бежит, не сдается.
Добегает до старой березы.
Обнимает ее и  в слезы.

Авдотка
Спрячь, березонька, спрячь, родная…
Сила вражья меня настигает.
Защити, помоги, сделай милость.

Тут дупло на березе открылось.
Девка прыг и исчезла во чреве.
Скирлибек же по дереву в гневе
Что есть сил наносить стал удары.
Как секирой в бою татары.
Только зря он вражина старался.
Разве ежик в лесу испугался.

Плюнул гад. А в пути у обоза
Катерина, как злая заноза
Ваську держит, спасая дочку.
Защищает дитя в одиночку.
Скирлибек ее саблей ударил
И лежать на дороге оставил.
Брать с собой ее волки не стали,
Сели в седла и прочь поскакали.

Ночь прошла и ко дню второму
Приплелась Катерина к дому.
Нет избы! Головни, да угли
Не остыли еще, не потухли.
Села Катя, слезами умылась,
И рукой, как крылом укрылась.
Стала ветру сестрой и подружкой
И закуковала кукушкой.

Полетела над лесом и речкой
Все искала свое сердечко.
Свою дочку, родную Авдотку.
Беззащитную душу-сиротку.
Осень, зиму она куковала.
Замолчала потом и пропала.

Сорок лет, сорок зим миновало
С той поры, будто и не бывало.
Люди добрые здесь поселились.
И на долгие лета прижились.
Жито сеяли, землю пахали,
Лен сушили, пеньки корчевали.
И в бору, над рекой, как подружку,
Приходили послушать кукушку.
А в пролеске, у старой березы,
Где упали Авдоткины слезы,
Из семян разродилась чаща –
Лес березовый настоящий.

Из-за Камня, к родным пенатам
Стариком изнуренным, горбатым
Воротился Семен к порогу.
Так уж было угодно Богу.
Покручинился мастер  зело,
Да и снова взялся за дело.
Ложки режет, узор выправляет.
Ремеслу своему обучает.
А уж сил не жалеет подавно.
Все по-русски! От сердца и славно!
И вокруг ложкаревой избушки,
Над Сосновым бугром кукушки
С  каждым годом росло поселенье,
Сохраняя Семена уменье!
Из деревни родился город.
Знаменит он, талантлив и молод!
Гордый тем, что один человек
Добыл Славу державе навек!

23 марта 2020 года