Колониальное прошлое и карманное настоящее

Ты ни при чём. Я, при всём моём уважении, сломлен. Коллаген по целлофану размазан слоем ровным. Увязли по горло в долгах и грязи, как эти вязы за окном в городской парофазе. Рассекатель газовой конфорки шипит, голубой цветок распускается под  люминесцентной лампой. Как мало мы знаем про тех существ, воскресших в этой этан-пропан-бутановой ипостаси. Латифундия культивируема сполна, загружены корабли в Индию. Испанский стыд испанским сапогом стыда железной хваткой схватит за пятку. Оккупай шёлковый путь, покупай куркуму, выпускай, обгоняй, реализуй. Было пока наверняка, станет затем, возможно, никак. Мне цыганка нагадала на кофейной густоте, что в книгарне и напротив раздавали латте; что цыгарка у майора в пасти, на его губе - жертва власти - воздыхает по французскому поцелую с зажигалкой: по мимолётной искре и щелчку пьезоэлемента, по танцующему, обжигающему язычку огненного бога в клетке. Критики не поняли, пьеса не доиграна, скомкана и спутана, искусственно оборвана. Для нового прочтения «Ромео и Джульетты» слишком много дыма, очень мало пепла. Трагедия обыденности обычно обесценена из-за её цикличности. Сколько таких французских поцелуев вспыхивает ежедневно, чтобы угаснуть без цели, чтобы цыгарка истлела? Карманная трагедия - излюбленное зрелище для заскучавших граждан. Ну как тебе? Как праведные личности становятся вершителями всемирной драматичности? Вот так. Не забегая вперёд не получишь ответ, передайте "привет", обещая всецело "пока". Что позволено Юпитеру не известно никому, даже самому Юпитеру. Почему?