Уродливая любовь

  Давно хотела написать об этом. Еще два года назад, летом, я пыталась описать нашу историю, но не получилось. Я хотела написать о волшебной любви, которой жестокий мир не дал права на жизнь. Теперь же я пишу это только потому, что хочу предупредить вас, а может, успокоить себя и других. Для меня уже она не имеет никакого значения, остались одни воспоминания.
  Моя любовь к нему казалась мне волшебным даром. Я влюбилась с первого взгляда: «Как похож на Евгения Онегина!» - подумала я, впервые увидев его. О, ужасное сравнение… Тогда оно казалось мне очень романтичным. А ведь он на самом деле оказался похожим на этого героя. Ценители одноименного романа в стихах поняли, почему я так огорчена этим сходством.
  Мое сердце он «покорял» с переменным успехом: один день он мне нравился, что было редкостью, а в другие дни - дико раздражал. Я приходила домой и цеплялась за детали, которые казались мне хорошими, раскручивая, обдумывая и додумывая их до такой степени, что весь человек, от и до, начинал мне невероятно нравиться. Он приходил ко мне во снах, а на утро я просыпалась с абсолютной уверенностью, что он обо мне думал перед сном, и так со мной общалась его душа. Может, это действительно так. Кто знает, что творится там на небесах? Но одно дело просто получать такие знаки. В сущности, это прекрасно. А совершенно другое, когда ты цепляешься за них, как за последнюю надежду, последнее в этом мире счастье.
Спустя время мне стало казаться, что он подолгу смотрит на меня в коридорах школы, ждет, что я посмотрю на него в ответ. Мне хватало только одного его взгляда: «Только бы увидеть, хоть одним глазком увидеть его ярко синие глаза, золотые кудри, острый с горбинкой нос и сухую, жилистую фигуру…» Это было величайшим счастьем. Можно было считать, что день удался, если нам удавалось на несколько секунд задержать взгляд друг на друге.
  Потом мне казалось, что он ревнует. Потом переглядки закончились, наступило лето, и мы перестали видеться. Я пыталась о нем забыть. Мне казалось, что это все несерьезно. Я так уже влюблялась раньше, что может быть нового в этом случае? Ох, лучше бы ответом на этот вопрос было: «Ничего»…
  Однажды, в конце лета он мне снова приснился, и у меня резко появилась уверенность в том, что я обязательно его увижу в этот день. К вечеру это чувство во мне притупилось. Я уже отвлеклась на другие мысли, как вдруг, совершенно неожиданно увидела, что он, тот самый, на кого я целый год возлагала невероятные надежды, казалось, любила больше всего на этом свете, стоял в трех метрах от меня. Он меня не видел, а вот я, да. Тогда я испугалась. Ноги подкосились от неожиданности, думала, что упаду, но удержалась. Сердце беспомощно затрепыхалось, будто требуя от меня чего-то. Он требовало уйти, а я не слушала. Тогда еще не умела слушать…
  Я стала приходить в то место каждый день, только чтобы видеть его, чтобы подолгу смотреть на него, не мигая, и надеяться, что он посмотрит в ответ. Я знала, что ни к чему хорошему это не приведет, но было абсолютно все равно.
Я до последнего не была уверена в том, что это любовь. Перед началом учебного года произошли события, из-за которых мы с ним больше не должны были пересечься в школе, да и в принципе - нигде. Я представила, что возможно «сегодня» я видела его в последний раз, что я не успела запечатлеть в памяти его портрет в полной мере, не успела насытиться его присутствием. И я заплакала… В первый раз со мной произошло такое. Это были слезы не обиды, не досады. Раньше я только по этим причинам плакала. Это было другое: слезы страха. Страха, что я больше его никогда не увижу.
  В тот день я поняла, что так как его, я еще никого не любила…
Смешно то, что мои страдания оказались напрасными - потом мы снова виделись в школе. И я опять начала бродить по кругу до тех пор, пока он не выпустился.
  Это все выглядит очень обычно, сладко, почти приторно. Такие истории есть почти у всех. Но, знаете, в чем здесь загвоздка? Мы с ним даже не разговаривали, не здоровались, почти не общались. Он почти ничего не знал обо мне, я – о нем. Мы ни разу не ходили на свидание, ни разу не сказали друг другу хотя бы слов симпатии, о любви вообще молчу… Это была любовь глаз. Я смотрела, любовалась и считала, что это и есть  самая настоящая, чистая любовь.
  Я ведь и до него любила так же. Отличие заключается только в том, что образ идеального парня, который был так старательно вылеплен моим мозгом, лёг идеальнее всего именно на него – остальные, видимо, просто не подошли на эту роль. Этот образ прекрасно гармонировал с его внешностью, с его глазами. И я искренне верила, что тот, кто жил у меня в голове, это был он. Он настоящий.
  Я ошиблась. Это была жесточайшая ошибка моего сердца. Я наделяла его чертами, которых не было, я любила в нем то, что выдумала сама, что видела во снах, что слышала в песнях, которые, казалось, были написаны о нас. Я выдумала его от начала до конца. Я буквально изуродовала человека в своем сознании: не зная, кто он есть на самом деле, переделала его образ под свой вкус и, нелепо слепив, наслаждалась этим. Наверное поэтому у меня не получалось раньше написать «сказку о чудесной любви»: все было фальшивым и я это чувствовала, просто не хотела верить, еще надеялась и ждала… Но то было раньше. Прошло много времени и теперь я вижу все предельно четко.
  Он не знает об этом. Он не знает, о чем я думала тогда, что чувствовала, о чем мечтала. Но я верила в то, что он все читает по глазам, чувствует интуитивно и не проявляется ко мне только потому, что ему кто-то мешает, что он стесняется, не может найти в себе силы.
 Всегда считала, что Татьяна того же самого Пушкина глубочайшая дура, раз решила написать письмо возлюбленному. Но в итоге сама, как последняя дура, сидела на подоконнике и писала ему письма, которые потом сжигала.
  Каждый свой день я отдавала мысли человеку, который выбирал не меня. Который, может быть, вовсе не думал обо мне. Мне сейчас кажется. Что я была похожа на Желткова из «Гранатового браслета».
  Первая любовь – это либо невероятное счастье, либо величайшее горе. В моем случае получилось чистое уродство. Это была абсолютно уродливая, неблагодарная и бессмысленная любовь, у которой не было ни начала, ни конца. Это был знак бесконечности в моем молодом, еще не опытном сознании, который я постоянно прокручивало и переворачивала снова и снова, желая получить очередную дозу хоть какого-нибудь счастья.
  Влюбиться от скуки – худшее, что можно только придумать сотворить со своим сердцем. Я влюбилась от собственного духовного безделья, пустоты. Но это чувство настолько расширило и без того здоровую брешь в сердце, что я и теперь не могу с ней разобраться. Любви уже нет, даже любви к воспоминаниям НЕТ. А память есть, а песни, которые были связанны с ним, остались на просторах интернета. И это никуда невозможно деть. Я иногда ругаю себя за то, что вспоминаю о нем. И ругаю себя, за то что ругаю. А иногда я думаю о том, что должна уважать выбор прошлой себя – наверное, эта мысль самая правильная. В конце концов, не влюбись я тогда настолько сильно и глупо, наверное, не поняла бы, что это не нормально, что мне нужно другое.
  Теперь я жду это нормальное, другое, а всех и всё, что похоже на то чувство, пропускаю мимо. Но в моей душе всегда будет стоять тот «пустой стул», иначе, думаю, быть не может. Теперь стало легче. Я наконец написала об этом. Может, он и повстречался мне для того, чтобы я потом это написала? Кто знает, кто знает…
Живу, ищу, верю. Жду красивую любовь…