Вдовий хутор

                                             1.
             
                Догадаться может каждый,
                У кого глаза на месте:
                В этот дом уж не однажды
                Скорбные входили вести.
               
                Не заставишь воротиться
                Вновь ко вдовьему порогу;
                Позови на волю, птица,
                Дней подарено немного.
               
                Я и так не избалован
                Горькой памятью о небе.
                Не опознан – невиновен.
                Не потерян – значит, не был.
               
                Нет, не то чтоб не рождался –
                Просто долго не был дома.
                Жали трепетные пальцы
                Полусгнившую солому...
               
                А письмо примчалось ночью,
                А письмо успело прежде.
                И угасла с первой почтой
                Еле тлевшая надежда.
               
                Ждали без вести пропавших,
                Билась жизнь на нитке тонкой
                В комнатах, всю ночь не спавших... –
                Но прислали похоронку.
               
                Я не знал – я был в дороге,
                Труп мой стыл на поле боя,
                Сам же я, смеясь и воя,
                Уносил оттуда ноги.
               
                Бились яростные пульсы,
                Пламя рыскало по нервам.
                Да, я вовремя вернулся –
                Но письмо успело первым.
               
                И теперь мне не поверят
                Настоящие живые:
                В этом доме не впервые
                В голос плачут над потерей.

                                                                 Сентябрь 1996 AD
               
               
                                             2.
               
                Мы полегли, как листья в листопад,
                Как за косой июльская трава –
                И вдоль тумана лебеди летят.
               
                И поделом: сражались напоказ,
                Потрёпанному знамени верны,
                А свет в окне блиндажном резал глаз –
                Ужасный свет предательской страны.
               
                А длинный поезд уходил на юг –
                И плакали, кто строем шёл за ним,
                Ведь думали – мы едем воевать,
                Ведь думали – мы едем умирать,
                А нас везли всего лишь на парад.
               
                Парад сверхметких выстрелов в упор,
                Огромный плац, повзводный хоровод,
                Весенний смотр кровоточащих ран,
                Украшенный флажками лазарет.
               
                А с поля боя трупы убирать
                Возили пионеров по утрам,
                И бегал суетливый звеньевой,
                Как маленький прораб: руководил.
               
                Мы обманули всех, кто провожал
                Наш поезд, кто по серым шпалам брёл,
                Не видя света белого от слёз.
                Ведь больше, чем кому-то, мы верны
                Той Родине, что породила нас.
                Той Родине, что воспитала нас.
                Той Родине, что обманула нас.
               
                Здесь буффонадой делают войну,
                Здесь по пустым мишеням артобстрел.
                Мы понарошку пёрли на врага –
                И оттого взаправду полегли.
               
                Как в бабье лето – блёклая листва,
                Как днём июльским – травы за косой.
               
                И рядом суетится звеньевой
                Победно-похоронного звена,
                А мы недвижно смотрим в небосвод –
                Где, розовея в утренней заре,
                Светло и строго лебеди летят.

                                                                 29.07–26.08.1996 AD
               
              ПРИМЕЧАНИЕ. Победно-похоронные звенья (ППЗ) – подразделения специального назначения, набираемые из личного состава пионерских дружин. Основная обязанность ППЗ – раскладывание тел павших аккуратными рядами по всей территории поля боя при подготовке к посещению последнего Их Императорскими Величествами либо иными юридическими лицами аналогичного ранга. Звеньевые ППЗ назначаются лично старшими пионерскими вожатыми средних школ по согласованию с военным комиссариатом, местной гражданской администрацией и специальным уполномоченным Центробанка. (Устав наружной и внутренней службы.)
               
               
                                             3.
               
                «Спасён!» – захлёбываясь, кричал
                Мой голос – я слышал его как чужой.
                «Бежать!» – заухало в голове.
                Вот только ветер очень мешал:
                Вон те две фигуры за межой –
                А точно ли было их только две?
               
                А вдруг остальные тоже там,
                Но изображения отнесло
                И разметало по полю? «Мир!» –
                Ворковали из придорожных ям
                Подсадные голуби: вдруг, им назло,
                Меня увидят, решат – дезертир?
               
                И поймают за шиворот, и поведут
                Обратно к полю, где бой кипел,
                И к трупу истерзанному моему
                Двумя прикладами подтолкнут:
                Лезь обратно, покуда цел!..
               
                И рваную плоть надену вновь,
                Винтовку в руки возьму
                И, дрожа от страха, пойду на врагов.

                                                                 24.09.1996 AD
               
               
                                             4.
               
                ...а что в том письме – не знала,
                И вскрыть не посмела.
                Только сослепу что-то почудилось в небе –
                Совсем глаза ослабели,
                Совсем не те стали.
                Наверно, плакала много.
               
                В сумерки ждать нет мочи –
                Письмо понесла старухам.
                Сломали печать – а в конверте
                Сложенный лист бумаги,
                Белый и чистый,
                Только угол обрезан.
               
                Как обратно дошла – не помню.
                Не стало ни дня, ни ночи,
                Только снег ложился,
                Ложился,
                Белый, как лист бумаги,
                Белый и чистый.
               
                Рановато стемнело –
                До утра досидеть нет силы
                У стола со свечкой.
                Где письмо? – ничего не вижу,
                Тут, наверно, слова были,
                Да попробуй пойми, какие.
               
                Глаза уж не те стали,
                Совсем не те стали.
               
                Наверно, плакала много.

                                                                 08.10.1996 AD
               
               
                                             5.
               
                Истерзаны до безобразия,
                Лежат рядами вдоль границы:
                Безбровые и пустоглазые,
                Обласканные смертью лица,
                Чудовищней и откровеннее
                Вопят обугленные пасти, –
                Искусственное удобрение
                На случай будущих ненастий.
                А сами уж бежали в стороны,
                Подальше от родимых трупов:
                Уже над полем вьются вороны,
                И оставаться просто глупо.
                Дорога зимняя расстелется –
                По воздуху бежит, петляет,
                И к ночи первая метелица
                Следы навеки заметает.
                Тела погибших заметает.
               
                Теперь, овеян синей стужею,
                Из предвечерней синевы
                Я музыку другую слушаю –
                Бессильный плач моей вдовы.
                Ей счастье новое отмерено:
                Кто любит – тех не разлучат.
                О Боже, только бы поверила...
                И вот – спускается закат,
                Мы по миру, как пыль, разбросаны,
                Но верный путь ведёт домой,
                По золотым чертогам осени, –
                Родная, ты идёшь со мной?
                Нам крыша мира уготована –
                Недолгий кров, но всё равно
                Не отдадим, что завоёвано,
                Пусть на мгновение одно,
                Пусть на погибель... Листья падают,
                Кружатся в воздухе... Лови!
                Пусть напоследок хоть порадуют
                Оставшиеся дни любви.

                                                                 01.10.1996 AD
               
               
                                             6.
               
                Еле видимая часовня,
                Что на северной крыше мира,
                Светло-серым дождём залитой,
                Скоро примет новую душу
                На осеннее отпеванье,
                На последнее целованье.
               
                Сладко думать под треск поленьев,
                И любовь при свечах оплывших
                Тем больнее и тем запретней,
                Тем сильней, чем расплата ближе.
                Всё упрямишься: «бабье лето».
                Всё не веришь, что это осень.
               
                Чужеродной тоской возвышен,
                Заскользил меж стволов намокших,
                Смеху ради земли касаясь.
                Только взглядом земли касаясь.
               
                Можжевельник теснее клетки,
                Легче воздуха яд черничный,
                Слаще мёда вода морская.
               
                Я забуду, я всё забуду.
                Обещаю – я всё забуду.
               
                Вот увидишь – я всё забуду.

                                                                 05.09.1996 AD
               
               
                7. РЕЗКО ДИССОНИРУЮЩАЯ ИСПОВЕДЬ
               
                                               ...не мог
                Не понимать, что радости безбрежной,
                Той, что была двенадцать лет назад,
                Не пережить спустя двенадцать лет.
                Большие дети бегают по лужам –
                Переженились, да не повзрослели,
                Большие перепившиеся дети.
                Иди домой, упрямый дурачок:
                Твоим друзьям ещё занятий хватит
                Аж до пяти утра – а ты иди,
                Иди отсюда, глупый переросток,
                Не омрачай веселья за столом.
                Чего хотел? Признайся – чтоб они
                Тебя, едва живого, воскресили?
                Но есть дела другие у живых.
                А если просто думал отдохнуть
                От суеты проигранной войны,
                От слова ненавистного «победа»,
                Ещё разок глотнуть морского ветра,
                Увидеть горделивые леса,
                Где дух далёкой юности витает –
                Твоей, не чьей-нибудь, – где живы тени
                Приятелей бесценных юных лет... –
                Так нет здесь ничего. Ты, видно, вправду
                Решил, что часть души оставил тут?
                А раз оставил, так назад не требуй.
                Что ж ищешь ты на этих берегах,
                Своё уже отвоевавший воин?
                И каждый Божий день гоняешь в бухту
                Пешком, боясь к обеду опоздать, –
                Ведь шутка ль – добрых восемь километров...
                Окстись: прекрасный свет давно померк,
                И море рассекают на моторках
                Совсем чужие люди – не друзья.
                Оставил душу здесь – на том спасибо,
                И больше на неё не претендуй.

                                                                 05.09.1996 AD
               
               
                         8. ПОХОДНАЯ ПЕСЕНКА
               
                         ...и бесславно уезжаю
                         С берегов мечты,
                         И никто не провожает –
                         Даже ты.
               
                         Нету смысла врать запоем,
                         Раз ответ готов:
                         Из боёв удравши с боем,
                         Никогда уж не отмоем
                         Грязи с рукавов.
               
                         Победили? Проиграли?
                         А не всё равно?!
                         Листья звонки, как медали, –
                         Знать, не суждено,
                                   Никому не суждено,
                                             Никому
                из тех, кто был рядом,
                из подбитых одним снарядом,
                из забитых насмерть одним прикладом, –
                                             никому не позабыть,
                                             это бремя не избыть,
                                             изуродованы души –
                                             друг бесценный, ты послушай,
                                             нету силы, нету воли –
                                             мы опять на поле, что ли,
                                                       на поле боя,
                                                       на минном поле?!
               
                                   Нет уж, еду домой,
                                   пусть один,
                                   пусть хата родная бела, как больница,
                                   пусть больничным снегом кровля пушится –
                                   там хоть знаешь, как излечиться,
                                   как быстрее и проще всего излечиться.
               
                ...и осенние чертоги вздыхают –
                Уходящего навек отпускают.
                Листья падают, кружатся, тускнеют,
                А земли родной коснуться не смеют.

                                                                 08.10.1996 AD
               
               
                                             9.
               
                Я знаю гулкий, безобразный стук,
                С которым человеческое тело
                Со страшной расстаётся высотой.
                Полёт окончив, падает на землю
                Распластанная, жалобная плоть,
                И след от женской туфельки на клумбе,
                Как будто бы колючка наизнанку,
                Втыкается в расплющенную спину.
                В расцвете жизни учатся летать
                Вчерашние доверчивые дети,
                Чтоб разорвать удушливую цепь
                Необратимой смены поколений.
                Так боязно на верхних этажах,
                А лестница длинна и прихотлива,
                И, если ноги сломишь на ступеньках,
                Наверх обратно тут же унесут.
                А там – окно на южной стороне,
                Ограда слишком тесного балкона
                Да сетка за стеклом от комаров.
                Один удар – и брызнуло со звоном:
                Осколки звёзд летучих на полу,
                И чёрным сквозняком дыра зияет.
                Проткнёшь осколком жадную гортань –
                Умученная кровь на волю рвётся,
                Чтоб кислород скорее захватить.
                Минутой позже – царственно и важно
                С тобой выходит кто-то на балкон,
                Прозрачно-белый – но его не видно,
                И некогда разглядывать: спеши,
                Скорей бы в эту дырку прошмыгнуть,
                Перевалиться через борт – иначе
                Руками не достанешь до берёз,
                Объятья распахнувших безмятежно,
                Объятья распахнувших, как родному,
                Объятья долгожданные навстречу.
                Прохладных лепестков лови лобзанья –
                Покуда горлом кровь отворена,
                Моли, чтоб не кончался кислород.
               
                                                                 Апрель – май 1996 AD