Детская смертность

                                                                 СВЕТЛОЙ ПАМЯТИ ВСЕХ
                                                                 ДО ВОЗРАСТА НЕ ДОЖИВШИХ


                                           Prefix

дети играют в похороны куклы
взрослые играют в похороны детей


                           БОЛЬНИЧНЫЙ ДИПТИХ

Кто бы знал, как всё надоело –
Этот потолок тошнотворно-белый,
Все в халатах, вставать нельзя,
Каждый день уколы – и, видно, зря.

                           Хмурая зима,
                           Серые дома;
                           Скоро Новый Год,
                           Мокрый снег идёт...

Вчера он слышал сквозь собственный бред:
Доктора шептались – надежды нет.
Мелькнула мысль на исходе дня:
А может, это не про меня;
             Не верить никому,
             Поправиться скорей,
             Чтоб выйти самому
             Из крашеных дверей,
Бывшие глянут вслед соседи,
А потом мы с мамой уедем –
             Я в поезде усну,
             И поезд увезёт
             В волшебную страну,
             Где лето круглый год,
Где грядущее неоглядно,
Где мороженое бесплатно,
Где тонет крик в тишине заката,
Где люди не носят белых халатов.


                                   JINGLE BELLS
                    (БОЛЬНИЧНЫЙ ДИПТИХ ч. II)

                             ...а мокрый снег идёт,
                             и скоро Новый Год.

Он остаётся праздником для всех,
Включая безнадёжных пациентов.
Родителей пока что не пускали –
Подарки принесла к нему в палату
Дежурная сегодня медсестра;
Она же утром наряжала ёлку –
Игрушки передали папа с мамой,
А он, хоть ничего не говорил
(Уже не мог), обрадовался – понял:
Пусть не успеет встретить Новый Год,
Зато проводит старый... А за дверью
Топтался бестолково и неловко
Не ряженый – реальный Дед Мороз,
Спешивший к безнадёжному больному
С зарёванной Снегурочкой поспеть.
Их просят подождать. Наверно, пустят
В палату лишь в последние минуты...
Да, так и есть. А снег всё шел – и мутным
Казался мир за запертым окном.
Вот ёлочка зажглась – открылись двери,
И та же медсестра сказала: «Можно»,
И все вошли. Тот, кто лежал в палате,
Уже едва ли слышал, как его
Нестройно поздравляли сквозь рыданья,
И вряд ли хоть кого-то узнавал.
Его глаза вдруг стали как у взрослых,
Но ненадолго; несколько минут –
И взгляд прозрачный, будто говорящий –
«Я не жилец», – вобрал в себя и небо,
И Землю, а ещё через мгновенье
Не по-земному мягко засиял...


                                       Infix I

сегодня выпал снег, и почернели
огромные каштановые листья,
что в сентябре засыпали балкон



                                     УБИЙЦЫ
        (по материалам «Комсомольской правды» начала 80-х)

сколько можно держать своего младенца
на вытянутых руках
стоя на балконе пятого этажа
наверное, зависит от дозы
молодой отец идёт на рекорд
минута
                две
                десять
волнами подкатывает усталость
полощутся на ветру полотенца
жена повесила сушить
                её нет дома
                а то бы
это наши, мужские забавы
да, сын?..
...и в следующий миг
руки мягко разжались
свёрток полетел вниз


                                   Infix II

недостижимы прибранные небом,
и прощены за самоистребленье
все те, кого дороже в мире нет


                             САМОУБИЙЦЫ

Яд в крови моей разлился,
Загустели краски мира,
И слабеет с каждым мигом
Неземное притяженье.
Рукава носить длиннее –
Чтобы дома не узнали;
Если врать не научился,
Просто прячься – вот и выход.
И о будущем не думать –
Лишние не греют мысли:
Всё равно не стану взрослым,
Потому что не успею.
Стая розовых фламинго
Улетает на зимовку:
Невесомы и бесплотны –
Ну, и я, конечно, с ними.
Там, куда мы улетаем,
Нет зимы – сплошное лето,
Нет убийственных ознобов,
Что трясут в начале ломки.
Впрочем, даже если лето,
Лучше не носить футболок –
Чтоб не мёрзнуть понапрасну...
И чтоб дома не узнали.
Мама, я сегодня поздно,
Ты не жди – ложись, я помню,
Где ключи и как добраться.
Никогда не стану взрослым –
Потому что не успею.


                             КАКИМ ТЫ НЕ СТАЛ
                          (Любим, помним, скорбим)

...зацветает вишня,
которую ты посадил.
Этот мир не забудет,
каким ты не станешь.
Здесь никто не лишний,
а памяти хватит на всех.
Добрый Бог не осудит
себя осудивших.

               ...задолго до того, как это началось,
               Ты бегал с детворой – такой же, как и ты.
               Всё поменялось вдруг – безумно и жестоко.

Каждый год
в день твоего рожденья
мы невольно гадаем,
как бы ты изменился:

– хрупкий подросток с ломким голосом –
– славный юноша с мягкой улыбкой –
– вот и взрослый; теперь мы на равных –

Ты растёшь на глазах у Бога,
Ты взрослеешь Ему на радость –
Нам её не узнать, но всё же
В наших силах твой прежний образ
Удержать при себе на Земле.

Чтоб во всех садах Мирозданья
Зацветали вишни на счастье.
Чтобы тех, кто не вышел в мир,
Этот мир не забыл.


                                   Infix III

мы видим Землю с высоты
пускай недолго
зато сегодня
она прекрасней, чем всегда


                           ВТОРОЕ ИЮЛЯ
                      (Самолёт летит в рай)

             ...и воротами в небо
             Расступаются тучи –
             Даже формой похожи на арку.
             Кто отличником не был,
             Кто не самый везучий –
             Не получит такого подарка.

             Их везли отдыхать.
             Их везли на экскурсию в рай,
             Из которой никто не вернётся.

             А за пультом – привратник,
             Знай, сегодня он добрый,
             Он сегодня пускает всех скопом.
             Может, правда приятней
             В рай вломиться всей шоблой,
             Чем гулять по дарёным Европам?

             Мы летим отдыхать.
             Мы летим на экскурсию в рай,
             Из которой никто не вернётся.

...ведь отворить небесные ворота
Дано немногим. Просто лотерея
Ещё удачней выдалась, чем ждали:
Дух захватило. В смысле – насовсем.
Обломки самолётов – только морок.
Мы встретимся в конце, мы неразлучны.
Прости, отец. Привратнику не мсти.


                                   Infix IV

где-то сказано недаром,
что тому, кто замерзает,
вдруг становится тепло


                         К НОВОМУ УТРУ

Слушай белое беззвучие,
Слушай воду в волосах.
Дни такие невезучие –
Кроет снег, и вьётся страх.
Замерзает заблудившийся,
Завтра школа не нужна,
Ветер взвизгивал взбесившийся,
А под снегом – тишина.

                              «Новое утро
                             Встретит меня однажды,
                             Новое утро,
                             Где будет счастлив каждый,
                             Новое утро.
                             Я иду навстречу новому утру».

Доигрался – ночь нахлынула,
До опушки не дошёл,
На морозе душу вынула
Ночь вдали от смирных сёл.
Не дотащат волки волоком,
Спит чужая сторона;
Там, где дом, рыдает колокол,
А под снегом – тишина.



                       ГОСТЬ НА ПОМИНКАХ

Живёшь – а судьбы не знаешь,
И тянется белый вечер –
Кому, как не нам, знакомо,
Что значит уснуть в цветах?
Но опыта пробуждений
В лугах среди незабудок
Не то что на жизнь не хватит –
На день бы, и то хорошо.

С годами совсем отвыкнешь
Земной красоте молиться,
А после и перестанешь
Кругом её замечать.
Когда умирают дети,
Настаёт другое сиротство:
Ведь этот крошечный Ангел
Не успел научиться прощать.

А мать, поутру проснувшись,
Волнуется по привычке:
Каково ему на том свете,
Где нет никого своих, –
А там небеса певучи,
И просится маленький Ангел
На руки к Вечной Деве,
Но руки Её холодны.

Останется мир, где тихо.
Влюблённые осиротели,
А летнее разнотравье
По-прежнему ярче снов,
И – гость на своих поминках, –
Разноцветной травы касаясь,
Бежит невесомый мальчик
По тёплой ещё Земле.


                                   Infix V

учило время умирать
младенцев с самого рожденья


                       ПАСЫНОК НЕРОНА

Отчего в бреду так темно и жарко?
Мечен бледный лоб треугольной раной –
Кубком золотым запустил в ребёнка
                   Сам император.

Зря его спасти от судьбы пыталась
Молодая мать: виноват – ответит,
Он заснул, когда венценосный отчим
                   Пел под кифару...

...Вечером к нему заглянули двое.
В полузабытьи, обессилен жаром,
Палачам своим улыбался молча –
                   Думал, что гости.

В несколько минут приговор исполнен –
Лишь короткий вскрик тишину нарушил:
Юный Руфий шлёт свой привет прощальный
                   Риму и миру.


                                   Infix VI

как холодны калёные орехи
как плещет волнами в глаза
нагретый квас в огромной кружке


                   САМЫЙ ПАМЯТНЫЙ МАЙ В УГЛИЧЕ

...и сияла утренняя звезда,
И летели ангелы стороной,
А стрельцам, что выставлены в дозор,
Был приказ из города уходить.
Государя будущего спасти
Не судьба – он слишком мешает всем,
Хоть, конечно, в этом не виноват.
Ожерелье тесное – не броня,
Нож готов для мужественных забав;
Государь, сыграем? – а наверху
В ясном небе жаворонки летят...
Мамкин сын – от страха наверняка –
Глубину удара не рассчитал:
Голова осталась на лоскутке –
Кто теперь поверит, что на резак
Без чужой подмоги, само собой
Накололось царственное дитя...
Род прервался, ангельская душа
Отлетела – маленькая звезда
В это утро взмыла на небосвод.


                                 Infix VII

теперь я знаю, что это правда –
если больной ребёнок попросит
ему не откажут


                             ANIMA EIUS

...эта девочка, видно, должна умереть –
оттого, что смертельно больна,
а ещё оттого,
что слишком любима.

Только птицы вокруг телеграфных столбов,
Только небо по-зимнему бледно...
Не затем она в стольких сердцах пробудила любовь,
Чтоб явиться и сгинуть бесследно.

Как уйти, когда двое ей близких людей
В затяжной и бессмысленной ссоре?
Будто в повесть земную какой-то вписался злодей,
Будто пеплом подёрнулись зори.

– больше верьте друг другу на слово –
– помиритесь и будьте счастливы –

В уходящей до срока были
Не останется больше зла.
Перед смертью их примирила,
Обручила – и отошла.

Задержись на кресте унылом,
Золотого луча остриё.
Упокой же, Господи, с миром
Трижды светлую душу её.


                                 Infix VIII

пока наши дети играли в войну,
мы воевали и побеждали


                     ВОЗДУШНЫЙ НАЛЁТ

Осторожнее, не сделайте девочке больно!
         Разве так выносят детей из развалин?!
Окровавленную голову ровно держите,
         Подложите что-нибудь мягкое снизу...
...здесь уж нечему гореть, и лишь дым запоздалый,
         Негустой и медленный, мутно-молочный,
Поднимается клубами над домом напротив –
         Он разрушен тоже, как весь этот сектор.
Только рынок уцелел – мы туда не успели,
         Начался налёт, объявили тревогу,
Наша девочка одна оставалась в квартире,
         А когда «отбой» передали – мы вышли
И узнали, что нам некуда больше вернуться.
         Мы стояли рядом, а пыльные люди
Нашу девочку пытались извлечь из развалин.
         Ей углом стола придавило затылок,
Окровавлено лицо («медицина бессильна»),
         А поодаль – густо присыпанный щебнем
Развалившийся комод, где хранилась одежда,
         И отдельно – белое платьице дочки...


                       BOMBENURLAUB

Обращается город в скопище глыб,
Камнем падает время.
«Дом разрушен, мальчик погиб.
Приезжай немедленно. Эмми».

Это твой первый воинский отпуск, Вилли.
Не ждал, что так тебя встретит твой дом, Вилли?

Кого откопали, уже унесли.
В морге очередь с трёх утра.
Прости, мы дождаться тебя не смогли –
Похоронили сына вчера.

Ты плачешь? Глазам своим я не верю, Вилли:
Ты же готов был славить вождя и за это, Вилли?
             Ты разве не скажешь ему спасибо
             За гибель нашего первого сына?

Ждёт небывалой твёрдости вождь
От своих уцелевших солдат.
Он прав – таких на испуг не возьмёшь,
Такие насмерть стоят.

Ты говоришь, что придёт возмездие, Вилли?
Верю. Вот оно – наше возмездие, Вилли.

А помнишь свой тост на нашей свадьбе?
А мне он поныне помнится.
Там было в конце пожелание – знать бы,
Как страшно оно исполнится...

Ты говорил – колыбели на новых землях, Вилли?
Вот она – колыбель для нашего мальчика, Вилли.


                                   Infix IX

в этот храм
вход без венков
только живые цветы


                             САТАНОФАГИЯ

Детскими слезами не насытится мир,
Перекормленный красотой.
Трапеза Мироздания – кровавый пир
На желудок пустой.

Свет твоих очей
Не достигнет чужого взора.
«Когда сошёл девятый вал,
На сушу тихо выбралась любовь».

Здание Мира требует кирпичей,
Кирпичи – строительного раствора.
Опыт тысячелетий показал,
Что лучше всего – детская кровь.

Жестокость – не приговор,
А самодиагноз взрослеющего мира.
И когда он наконец повзрослеет,
Окончится спор
Между любви беспомощной лирой
И смертью, которая всем владеет.

Эксплуатировать детский труд
Запрещено законом,
Но детские руки
По-прежнему держат Вселенную
Вместо трёх китов,
Давно погубленных китобоями.

Детский лепет замаливает с рожденья
Взрослые чьи-то грехи.
Детские души бросают в костёр вдохновенья,
Чтоб рождались стихи.

Свет небес пустыню насытил,
Но в раю пасмурно и по-осеннему сыро,
И грубо прерывается вечный сон.
С тех пор как умер Спаситель,
Детские жизни отдаются во спасение мира –
Но неизвестно, будет ли он спасён.


                                   Suffix

– упокой, Господи, души малых сих –


                     ................................


                                             P.S.

...ушёл, легкомысленно попрощавшись, – и уже в дверях напомнил: мол, не забудь докачать из сетки те три фильма, я так хочу их посмотреть целиком... В следующие несколько недель я был глухо занят, а когда вновь добрался до интернета и поставил загружаться первый из трёх фильмов, тебя уже не было на свете. Я успел выкачать один архив и приняться за второй, когда узнал... А ещё через день были твои похороны. Но я всё-таки докачал все три фильма. Не мог же я не выполнить твою просьбу. И не моя вина, что ты так заторопился от нас прочь. Но я виноват в том, что не сумел удержать тебя на Земле. Если честно, мне никогда не нравились твои вкусы в кино. Я думал, что ты подрастёшь и всё изменится. Теперь подрастать некому – и я должен готовиться к нашей новой встрече. Я не допущу, чтобы мне пришлось долго ждать её. У меня попросту не хватит терпения. А значит, я должен быть к ней готов. Поэтому и храню стопку листов в клеточку – помнишь, как мы искали их и не нашли, когда хотели сыграть в морской бой? А вот недавно случайно попались... Наверно, я тебя так и не узнал по-настоящему, раз не одобрял твои вкусы. Возможно, мне не хватило времени. Видишь? Теперь я перед тобой оправдываюсь за своё поведение. Времена меняются... Но я постараюсь понять. Наверно, в боевиках, которые тебе нравились, тоже часть твоей души? А ведь мне от неё ничего не осталось. Только воспоминания, от которых ещё тяжелее. Но – повторяю – я постараюсь понять. А ты будь терпелив, когда мы снова увидимся. Хорошо?

                                                 2002–2008