Бьётся стёклами внутрь череп...

Бьётся стёклами внутрь череп в летящих искрах
Пламя просил бездомный,
Плакал о своих крысках.
Где же ты был, уродец? Все эти чёртовы годы?
Там, где кончались патроны? Ложью сейчас ведомый.

К черту все эти взрывы,
Где-то в горах скалистых
Кто-то вот-вот сорвётся,
Кто-то уже боится
Смерти в прыщавых ножнах,
Плакали колесницы,
Там альпинистам, может, не за что ухватиться,
Падают, словно камни: те, что в моих коробках, те что лежат в гробницах:
грузом 200-ым гордиться?
И стремными мёртвыми мухами, что стали отравой уюту?
За что же ты льешь свои слезы?
Горела твоя валюта,
и проклято белое лико,
и сны твои—мелкие пакости,
Ты помнишь, в горах альпинисты, трясутся, пытаясь держаться?

Ах, бедный, тепличный цветочек,
ты дорог был взгляду смотрящего,
не знал, что слезам твоим
причин не нашлось подходящих,
ты плачешь, не зная горя, не ведая боли и паники.

Зачем приходил бездомный? Нашёл ли  он здесь свое Пламя?