Джон Бёрнсайд. С китайского

Конец года,
белое Рождество кончается грязью
в соседских полях,

вороньё на большой дороге,
двор исчерчен угольной пылью
и гравием,

герань в ведёрках и корзинках
превращается в слизь.

Иду до конца дороги
размять затёкшее седалище:
стоячая вода, кости дрока; как я продрог так сильно

так быстро?

На изгороди тает лёд,
старые боги возвращаются в эти края
индюшками, гусями с красными лапками, вечно

занятыми, с утра и до ночи,
поиском зимнего корма;

но в эту пору
пустота перед глазами
уступает место бегущему зайцу, столь

огромному и прекрасному на фоне грязи
и наледи дорог, пока он стремглав
не умчался вдаль, за широкое поле,

оставив меня поражённым, готовым поверить.

2022 (перевод)

*
John Burnside. From the Chinese

Turn of the year
and a white Christmas turning to slush
on my neighbour’s fields,

crows on the high road,
the yard streaked with coal dust
and gritting,

geraniums turning to mush
in the tubs and baskets.

I walk to the end of the road
to ease my sciatica:
ditch water, gorse bones; how did I get so cold

so quickly?

Thaw in the hedge
and the old gods return to the land
as buzzard and pink-footed goose and that

daylong, perpetual scrape
of winter forage;

but this is the time of year
when nothing to see
gives way to the hare in flight, the enormous

beauty of it stark against the mud
and thawglass on the track, before
it darts away, across the open fields

and leaves me dumbstruck, ready to be persuaded.

*