Моей Украине

Большинство этих стихов были написаны мной в 2014 году по горячим следам... К сожалению, украинская власть предержащая элита не захотела остановиться. А потом уже не могла...

01.03.2014
Моей Украине
Игорь Гуревич
Переведи меня через майдан….

Здесь собраны стихи из разных лет, написанные по различным поводам. Сегодня они собрались вместе … на трижды антимайдан. Их позвали боль моя и память…
…К сожалению, жизнь необратима. Она движется вперед. Иногда оставляя кровавые следы. Истина может быть только в прошлом или в будущем: одно мы осознаем, в другое - верим. Настоящее – это свод ошибок, бремя общей неправоты. «Мы вместе неправы», - компромисс для совместного выживания. Чья-то исключительная правота порождает чужую исключительную правоту – это война…
Сегодня я с теми, кто скандирует «Россия».
И я плАчу по Украине...




-1-
2014
Майдан вскипел. И в поисках врагов
им хватит вдохновения и сил.
На Украине больше нет жидов,
зато довольно брошенных могил.

Герои в масках рьяны и круты.
Толпа скандирует во славу им.
На Украине вымерзли цветы,
зато отеческий повсюду горек дым.

И где тот лях? И где он, тот москаль,
который виноват во всех грехах?
На Украине прошлого не жаль:
лежит в Европу разоренный шлях.

-2-
09.12.2013
Памятнику Ленину в Киеве
моему памятнику, возле которого я назначал первые свидания

МВД Украины сообщает, что 8 декабря «около 18
часов группа неизвестных лиц в масках с флагами партии «Свобода»
на бульваре Тараса Шевченко с помощью тросов повалила
памятник Ленину».

http://izvestia.ru/news/562143#ixzz2mwupPAtt

Тот памятник, где встречаются
Крещатик, рынок, бульвар,
где детство мое кончается,
забытое наповал…

Тот памятник, у которого
немало годов тому
ждал девочку ясновзорую
в сиреневом сне-дыму…

Тот памятник, просто памятник –
часть города и страны,
исчезнувшей в смертной замети
неведомо чьей вины…

Тот памятник вожделения,
проросший ростком на свет,
тот памятник просто Ленину –
теперь его больше нет.

Здесь детство мое потеряно
и девочка не пришла.
Здесь памятник просто Ленину
«Свобода» шутя снесла.

-3-
2011
Кузнец Моисей
моему деду, пропавшему без вести под Полтавой
- Эй, Мойша, пей! Не хочешь?

Он не слышит:
кузнечный молот перепонки рвет –
тот механический, что не умеет тише…
Кузнец оглохший в бой сейчас пойдет…
Ему не страшен вой снарядов грозный,
он попросту не слышит этот вой.
Призвали – спохватились – слишком поздно.
А он молчал, кивая головой.

- Винтовку знаешь? – он кивал, не слыша.
- Стрелять умеешь? – он опять кивнул.

Осенний дождь шуршал соломой с крыши.
Боец-мальчонка песню затянул
не по -киношному, со страху… с переляку.
- Заткнись, малец!
Закапал дождь звончей.
И в тишине березы стали плакать
от теплой ласки солнечных лучей...

- Какой грибной! Послушай, Мойша, рясный…

И ближний дождь глушил далекий гул.

- Кузнец, ты слышишь? Значит не напрасно…

В ответ он улыбнулся и кивнул.

А что потом – не ведаю, не знаю…
Без вести, но не значит - вести нет:
Кузнец Моисей все слышит – и кивает
с войны не возвратившийся мой дед.



-4-
2012
Семнадцать мгновений весны для бабушки

моей бабушке, поднявшей мою маму и ее старшую сестру
Умань (1) в пределах советской страны.
Бабушка, идишем легче владея,
смотрит «Семнадцать мгновений весны»
и комментирует фильм, как умеет.

Мамина мама приехала к нам
в гости, где с папой мы служим семьею…
«Штирлиц когда?» – и следит по часам,
и как родного встречает героя.

Не поминая былую войну,
в прошлое внуков не посвящая,
смотрит, как Тихонов нашу страну
интеллигентно вполне защищает.

…эвакуация, голод и зной,
ночи узбекские черного лака…
Мюллер затылок потер пятерней.
Бабушка ласково: «Хитрый он срака»


… дед, мамин папа – безвестный солдат
где-то навеки в Полтавском суглинке…
Шелленберг тоже аристократ:
«А шейне пунем (2) , как на картинке!»


…в Бабьем Яру ее мама навек –
бабушки мама, прабабушка наша…
«Борман? А кто этот здесь человек?» -
бабушке Визбор ни капли не страшен…

Утро застоя. К закату готовы.
Смотрим «Семнадцать мгновений весны».
Как хороши Броневой с Табаковым,
как они бабушке нынче нужны!

«И не враги они вовсе, а люди» -
так, со словами мешая слова,
бабушка всех одинаково любит
и потому, безусловно, права…

1. Умань – город в Черкасской области, Украина
2. а шейне пунем – (идиш) «красивое лицо», красавец

-5-
2012
Деду
моему киевскому деду, любившему меня и обожавшему моего брата
Он звал меня «мой келбеле», «шлемазл»
и в летний сад гулять водил.
Он про любовь не говорил ни разу,
но как он преданно любил!

Мой старый дед, мой добрый провожатый
в страну, где речка вечная Ирпень,
где жид – еврей, и даже не пархатый,
где с Торой начат и окончен день.

-6-
2011
И я гулял по Бессарабскому рынку
моей маме
И я гулял по Бессарабскому рынку…
И я обхаживал Куреневку…
Смотрел, как мама – сметану из крынки,
густое с ногтя слизывая ловко…
Но детство не умеет
торговаться …
а юность – просто к этому брезглива,
предпочитая быть
открыто вороватой,
предпочитая слыть
по наглому счастливой…
не замечая зависти прохожих,
привычно судящих
по внешнему обличью:
«Из этих? Без сомнения – похожий…»
Спасибо генам за мои отличья!

…Да, я гулял по старой Бессарабке
и пробегал по новой Куреневке…
… В прихожей на Подоле
сбросил тапки,
потом купил китайские обновки –
и съехал навсегда…
Иные годы,
иные вехи
и страна – другая…
Но в духе новоизмененной моды
всегда торгуюсь,
если покупаю…

-7-
Облака

моей первой любви
Неминуемо пахли каштаны,
предсказуемо стыла река,
и текли в неизвестные страны
незнакомые нам облака.

И по линиям наших ладоней
даже Бог не сумел прочитать
о судьбе этих двух посторонних,
не приявших его благодать.

Между нами пространство и время
и связующий нас интернет,
состоялись мы с этими, с теми.
Жизнь – вот она, но её нет.

Всё сложилось, построилось, сбилось
и притерлось, и улеглось.
Только в памяти нашей уныло
бродит Бог, как потерянный гость,

неминуемо пахнут каштаны,
предсказуемо стынет река,
и зовут нас в далекие страны
так ненужные нам облака.

-8-
Туманное утро в Крыму

А чудеса скрываются в тумане,
где вишен наливаются плоды.
Настоян пряный воздух на обмане,
укрывшем черноморские сады.


Расплывчаты деревьев силуэты,
от яблонь сливы вряд ли отличишь.
И только не пугливые поэты
разглядывают утреннюю тишь,

пытаясь угадать или увидеть…
Нет, все-таки пытаясь угадать
дыхание морское Афродиты,
молочную божественную стать…

… и умереть в таврическом тумане
магических неведомых стихов,
настоянных, как воздух, на обмане,
дошедшем из мифических веков.

-9-

02.03.2014
Костер Украины
Игорь Гуревич
Украина – благодатный край.
Горы да леса.
Поля да море.
Над тобой теперь курлычет горе:
отвечай, коль можешь, отвечай.

Но молчишь, простертая в пыли.
Солнце твое катится на захiд.
Сечень твой терзал тебя без страха
и метели черные мели.

В кои веки дал тебе Господь
над ладьей судьбы ветрила править.
Но пришли бесчинные оравы,
рвут на части рiдной неньки плоть.

Рвут на части – племя майданят!
Дети беса! Волкодавы смерти!
Бедный Хома в церкви круг начертит.
Только церкви – вот уже! – горят…

Вий на воле. «Слава байстрюкам!» -
гарным хлопцам с кровью на ладонях.
И опять расседланные кони
ржут в степи по мертвым седокам.

Правит бал по Киеву Ваал.
Бредит хор безумных демократов.
На дворцы опять поднялись хаты.
Видно, кто-то мудрый подсказал:

«Бейтесь, братья! Пировать пора.
Всех долой – анархия, свобода…»

Матерь нерожденного народа –
Украина плачет у костра.

-10-
16.03.2014
Снег в Киеве
Лапы елей, лапки, лапушки!
Все в снегу, а теплые какие!
Будто в гости к старой-старой бабушке,
я вчера приехал в Киев…
В.Маяковский

Какого беса?..
Лапы елей …
Снег…
Туманна даль
и ничего не свято.
И кровью проступает прошлый век.
И снова брат врагом назначил брата.

А снег идет…
Не кончится зима…
Мороз на сердце…
Смута,
смута,
смута…
И где тот рай?
И где те закрома?
Бог отвернулся только на минуту.

Лишь на минуту отвернулся Бог,
отвлекся старче на иные боли.
И слово брошено.
И обнажен клинок.
И дьявол правды выпущен на волю.

О, этот бес на выдумки мастак!
Он каждому находит оправданье,
Твердя о тех, кто не за нас: «Он – враг!..»
А правда где? Конечно, на майдане.


Растает снег …
Каштаны расцветут…
В привычный путь направит Днепр воды…
У Бога есть в запасе пять минут –
открыть глаза ослепшему народу.

И в гости к бабушкам поедут москали,
а бабки к москалям гостить приедут…
Придет весна, родные журавли,
границ не зная прилетят к соседу.

-11-
17.03.2014
Кровное дело
Что за люди на майдане
собралися и кричат?
Глянь, соседка-бабка Таня
привела с собой внучат.
Дед Хома с козой причалил
и с неполным пузырем.
«Сторонись, односельчане!
Кто не наши всех прижмем!» -
и глотнул до смертной рези
в затуманенных очах.
За селом ольшаник грезил,
ждал весны – да вот зачах.
Над селом звезда вставала,
да погасла – не смогла
ждать, когда поделят сало
эти жители села.
Все орали, что есть мочи
(кто во что бывал горазд).
Бабка сватье плюнет в очи,
та в ответ ей двинет в глаз.
Дед Хома сцепился с Мишкой
(да не Мишка он, Михась).
Дед с фингалом, Мишка – с шишкой –
оба повалились в грязь.
Визг и гвалт. Что делим? Сало.
Всё вокруг кричит: «Моё!»
Так, неужто, сала мало?!
«Много, только не твоё.
Потому, как ты вредитель –
из Москвы твоя рука»…
Да простит меня Святитель –
исцеляющий Лука,
из какой, Москвы, панове?
«Да из той, шоб ты издох!» -
и друг дружку лупят снова,
выбивая кровь и блох.
Вот уже и бабка Таня
(из Москвы, видать, рука):
деда Хому бьет ногами,
добивает старика.

Принимают люди муки:
квасят лица, мнут бока.
Млеют козы, плачут внуки.
а за них – Святой Лука.
Вот уже зовут подмогу
из соседнего села.
И никто не кличет Бога:
видно, память подвела.
Видно сердце оскудело
на любовь да благодать.

Сало, брат, такое дело –
без майдана не раздать.

-12-
11.05.2014
Май 2014
Игорь Гуревич
В дворика угол укромный
спрятала кисти сирень.
В небе темно и бездомно –
кончился пасмурный день.

Утро уже не начнется,
лето сюда не придет.
В небе печально качнется
месяц – слепой звездочет.

Розовощекие дети
спят по кроваткам своим.
Держит надежду в секрете
горький отечества дым –

скроет и запеленает
кисти сирени в углу,
выдавит слезы у мая
и обратится в золу.

Где-то у Черного моря,
где зацветает каштан –
общей судьбы крематорий,
общей дороги туман.

Горше весны я не знаю,
гибельней тьмы не встречал.
Вырваны крылья у мая –
сам он разбит о причал.

Дом профсоюзов сожженный
скроет молчанья печать.
Шуткам одесским соленым
больше уже не звучать.

Тени героев-матросов
с памятью тают как дым.
Плачет незримый Утесов
по одесситам своим.