Побег из ада

 Открываются новые факты
 Этой долгой и страшной войны.
 ВременнЫе координаты
 Нас ведут в глубь австрийской страны.
 Маутхаузен- лагерь смерти,
 На дворе сорок пятый год.
 В ночь февральскую, в снеговерти
 Блок двадцатый рванул вперёд
 И с запасом камней и палок
 Брали вышки, с них бил пулемёт,
 Метил пулями вместо "салок".
 Ну, а штурм всё идёт, идёт...
 Даже не помогло электричество,
 Были замкнуты провода
 И убитых такое количество
 Завалило проход без следа.
 Содержали здесь офицеров,
 Четыреста девятнадцать ушли в "бега".
 Леса в Австрии в виде вольеров,
 Видно всё, где ступала нога.
 Бросил клич комендант Маутхаузена:
 "Всех найти и на месте убить!"
 Согласились потомки Мюнхаузена,
 Словно зайцев, тех пленных ловить...
 За неделю "звериной охоты"
 Они выловили почти всех.
 Лишь одиннадцати из "квоты"
 Поспособствовал в жизни успех.
 Так двоих наших офицеров
 Сберегла, сохранила семья.
 Много было других примеров,
 Когда даже своя родня
 Расправлялась за слово участия
 К тем, кто принял ужасную смерть,
 И не видели в этом "счастья",
 Вспоминали Иудину "жердь".
 Говорят, что таких повесили
 На воротах своих домов...
 Кто же те, кто все риски взвесили,
 В сене спрятали двух беглецов.
 Так крестьянка Мария Лангталер
 Пошла против всего села.
 Удивителен жизненный "сканер":
 Лишь одна семья пленных спасла!
 Остальных прятали "остарбайтеры",
 Размещая их в скотных дворах.
 Не нашлись среди них провокаторы,
 Да и рейху наметился крах.
 Беглецов продолжали искать,
 Приходили к Марии Лангталер,
 Сено стали штыком протыкать,
 Офицер был предельно нахален.
 Показав на портрет сыновей,
 У Марии спросил: "Все на фронте?" -
 "Все четыре, всё как у людей,
 Так, что сено оставьте, не троньте!"
 Беглецы были именно там,
 Только чудом под штык не попали...
 Полицейские шли по кустам,
 Нагибались и что-то искали.
 И как только солдаты ушли,
 Беглецы были вновь перепрятаны.
 Их в мешках на руках занесли.
 Утром обыск опять, но закатаны,
 Табаком все следы пересыпаны
 И собаки взять след не смогли.
 А война до австрийской страны
 Добралась. Слышны пушки вдали,
 Но фолькштурм и гестапо держали
 В страхе всё населенье вокруг
 Они, видимо, так обожали
 Своего земляка, и лес рук
 Поднимался при имени "Гитлер".
 Да и резня в Мюльфиртельских лесах,
 Когда общим усилием "мер"
 Беглых пленных у всех на глазах
 Били, резали, рвали собаками,
 Были руки по локоть в крови.
 Пили вместе потом пиво с раками...
 И в аду этом искра любви
 Всёже вспыхнула к судьбе ближнего...
 Так спаслись эти два беглеца.
 Анна Хакль, дочь Марии: "Лишнего
 Не услышали мы от отца.
 Он был слухами сильно напуган
 И боялся за нашу судьбу..."
 (Но, видать, главным в доме супруга
 Там была. Даже казнь на дубу
 Не страшила ту смелую женщину!) "...
 Она так говорила отцу -
 "Бог за всё покарает военщину,
 Но, быть может, к родному крыльцу
 Приведёт сыновей, не накажет
 За безумство, что творится здесь..."
(Возвернулись! Все четверо даже,
 За её Материнскую честь!)
 "... Удивляюсь, как мама держалась,
 Раз вдруг как-то тётка зашла,
 Увидела хлеб и придралась -
 Кому, мол, запас создала?!
 Не дрогнув, та быстро сказала,
 Что сушит себе сухари,
 Возникнет нужда до вокзала...
 В ответ та: "Ты права, Мари!"...
 За кофе сосед засиделся,
 Посматривал на потолок,
 Спросил вдруг- кто там расскрипелся?
 А мама- висит котелок
 И голуби любят садиться,
 Привыкли на нём ворковать,
 Что, мол, на птицу сердиться..."
 Вот так и смогла укрывать,
 Спасла Михаила Рыбчинского
 И Колю Цемкало - двоих.
 О зверствах народа австрийского,
 О фрау Лангталер средь них
 Узнали лишь в девяностых.
 И памятник жертвам стоит,
 В чёрточках судьбоносных
 Души убитых таит.
 Мария Лангталер недолго
 Жила на свободной земле.
 А ею спасённые- много,
 Оставив наследственный след.