Как же больно Душе, что погрязла в сомненьях

Как же больно Душе, что погрязла в сомненьях,
Что любила, ждала, что хотела пожить.
Мир пылает, но это уже не виденье.
Это ужас. В котором приходится быть.

Быть сейчас, не потом, не вчера, не когда-то.
Быть собой, уязвимой, живой, без прикрас.
То живая Душа, что трепещет, ребята.
И желает увидеть свой путь, не боясь.

Вы любите ее, и любите другого.
Правда очень бывает порою зыбка.
То, что видишь – уловка, подстроено кем-то.
Но ты в гневе поклялся идти до конца.

И в проклятьях своих ты уже, задыхаясь,
Слишком слеп стал для истины. Гнев твой удел.
И посланий Вс-го ты не услышал,
Потому что гневился, ругался без дел.

Люди рядом с тобой лишь чуть-чуть не согласны-
Сразу все превратились в трусливых врагов.
Ты позицию смело свою оглашаешь,
Не подумавши даже, не слышав их слов.

Только знаешь, что будешь ты, где безопасно,
А другим вот придется тебя защищать.
Не кричать, не трубить правотой обжигая,
А придется идти, бросить все, умирать.

Кто-то с мужем и сыном не хочет расстаться,
Кто-то внука не хочет увидеть в гробу.
Нашу землю от нас зачищают, ребята,
А мы режем друг друга, толкаем ко дну.

Меньше злости и гнева. Мы тем не поможем,
Оскорбленья лишь разум собой заглушат.
Не в позиции дело, а в том, что не можем,
Мы увидеть того, кто создал этот ад.

Он карманы свои, как всегда, набивает,
Разжигая наш гнев, чтобы мы не могли,
Даже думать о мире, о дружбе, о силе.
Он невидим для нас, остается в тени.

Так зачем же тогда мы друг друга так жестко
И жестоко, ужасно и жутко браним?
Может лучше спокойно другому поможем,
И поймем? Может этим мы мир сохраним?