Позапрошлые века часть 22

Расскажу я в заключенье
О налогообложенье.
Воля батюшки Петра –
Подать брать не со двора.

Все мужчины из народа –
И убогие уроды,
И грудные малыши –
Платят подати с души.

И введён порядок новый:
Чтоб платил холоп дворовый.
У таких какой доход?
Господин пускай внесёт.

Вряд ли барин охал-ахал:
Возместит расходы пахарь.
Этим – подать, тем – оброк!
Выживал мужик, как мог.

Думал царь своею волей
Запретить работорговлю,
Свой запрос в Сенат послал.
Там сто лет он пролежал.

А без заповеди царской
У крестьян под властью барской
Жизнь холопская пошла.
У царя важней дела!

Сами, думаю, поймёте:
То властитель на курорте,
То на Персию идёт
Государь в морской поход, (1722-1723)

То пожарным помогает,
То работы проверяет,
Как в Неву ведут канал;
То затеет карнавал,
То на свадьбе он у дочки…

После свадьбы сдали почки.
Страшной болью царь страдал,
В забытьё надолго впал
И, едва придя в сознанье,
Речь повёл о завещанье.

Лист бумаги принесён.
Пишет царь: «Отдайте всё…»
И без сил рука упала.

Поутру царя не стало. (28 января 1725)
Он, строитель и герой,
Похоронен над Невой.

Кто же станет властелином?
По традициям старинным
Кандидат всего один:
Внук Петра – Алёшкин сын.

Но куда от козней деться?
Поднял Меншиков гвардейцев,
И России во главу
Ставят царскую вдову.

Прежде случаи бывали –
Бабы Русью управляли.
Но считалось не под стать
Им корону надевать.

И легко ли в этом ранге
Неучёной иностранке?
Государством нашим впредь
Думал Меншиков вертеть.

Но Совет верховный, тайный
Возникает не случайно:
В нём и графы, и князья,
С ними ссориться нельзя.
Вместе правят с Алексашкой.

Власть была не очень тяжкой:
В эти дни царица-мать
Стала подати сбавлять.

И в ближайшие два года
Не ходила Русь в походы,
А в Петровы времена –
Ежегодная война.

Но Петра мечта свершилась:
Над Невой теперь открылась
Академия наук.

И один из царских слуг,
Нам известный Витус Беринг
Обогнул камчатский берег.
Пётр покойный знать хотел,
Где же Азии предел
И Америки начало.

Вдруг царица захворала
И в году двадцать седьмом
Вслед уходит за Петром.

Тут, согласно всем законам,
Стал владеть российским троном
Внук царицын неродной –
Император Пётр Второй.

Но всего двенадцать Пете.
Из него какой владетель?
Потому опекуном
Хитрый Меншиков при нём.

Алексашки план известен:
Стать решил он царским тестем.
Но расстроил этот план
Долгорукий князь Иван.

Смог в друзья к царю втереться,
Переманены гвардейцы,
И под барабанов дробь
Сослан Меншиков на Обь.

Что тут скажем? Это новый
Был переворот дворцовый.
Мы успеем насчитать
Таковых ещё штук пять.

Сам себе хозяин Петя.
Вот пример всем русским детям!
Где науки изучать?
Лучше зайцев пострелять.

А попутно Долгорукий
Приобщил к «мужской науке»:
Подсадил царя давно
Он на баб и на вино.

И сошёлся той порою
Царь с Ивановой сестрою.
Что тут долго говорить?
Петю надобно женить.

Но несчастного подростка
Унесла в могилу оспа. (1730)
Вот уж третья смерть подряд!

Долгорукие хотят,
Чтобы на пустое место
Села царская невеста.
Но Верховный весь совет
Заявляет твёрдо: «Нет!»

Есть на то царевна Анна,
Дочка Пятого Ивана.
Царём-дядею она
Немцу в жёны отдана,
Но давно уж овдовела.

Обсудив такое дело,
Шлют за Анною послов.
Договор у них готов
Под названием кондиций.
Там открыто говорится:

Хоть на трон она взойдёт,
Власти мало обретёт.
Жизнь дворян и их именья –
Не в её распоряженье.
И чтоб войны начинать,
Деньги тратить, чин давать –
Прав у Анны тоже нету.

Анне – трон, вся власть – Совету!
Возражений будто нет,
Был подписан документ.

Но в Москву лишь весть примчалась,
Всё дворянство взбунтовалось:
«Власть верховники возьмут,
За собою поведут

Каждый всю свою породу,
А другим не будет ходу.
Чтоб такому не бывать,
Ты, царица, будь нам мать!»

И, твердя об общем благе,
Анна в клочья рвёт бумаги,
И Совету впредь не быть.
Начала царица мстить.

Над Москвой – стенанья, слезы:
Долгоруких шлют в Берёзов
(Там же Меншиков лежит).
Ждёт князей крестьянский быт.

Князь Иван в дороге дальней
С Шереметевой Натальей:
Слову данному верна,
За него пошла она.

Между тем из-за границы
Привезла друзей царица.
Встал над всем её двором
Немец-конюх Эрнст Бирон.

Немцев Анна возвышает:
Знать, своим не доверяет.
Знатных выше россиян
Немцы Миних, Остерман.

Но Бирон всех ближе к сердцу:
Он теперь курляндский герцог.
Что там взять у латышей?
Он Россией крутит всей,

На карманные расходы
По семь шкур дерёт с народа.
Ради герцогских проказ
Лют Доимочный приказ:

Недоимки собирает,
Батогами выбивает
Те гроши, что достаёт
Кровью-потом наш народ.

Рабской доли удостоен,
Стал товаром русский воин:
Боевой российский люд
За границу продают.

Начинают супостаты
Брать священников в солдаты.
Пронеслось в который раз,
Что последний близок час.

Выйти в город страшновато:
Там под маской соглядатай.
На кого он пальцем ткнёт,
Тех полиция берёт –
И к Андрею Ушакову!

Тот за дело и за слово
Ноздри рвёт и языки,
А потом – на рудники!

Кто ж чиновен был да знатен,
Головой своею платит.
Всем урок наглядный дан:
Четвертован князь Иван. (1737)

И неслось от дома к дому
Про Волынского Артёма:
Тот с Бироном начал спор
И в итоге – под топор. (1740)

А ведь слыл грозою света:
Тредьяковского-поэта,
Как холопа, избивал.
Бог вельможу покарал!

                Продолжение следует