Крепость Бадабера

 Подвиг в крепости Бадабере
 Продолжает меня волновать,
 Что в далёком уже эСССРе
 Так закалку могли давать.
 Вот и снова подходит дата,
 Как восстали они в плену...
 В чём же мать их в таком виновата,
 Да и боль у меня за страну.
 Я не знаю, какие причины
 Всех их вместе собрали там,
 Но в сознаньи любого мужчины
 Есть мечта, что к родным местам
 Он обязан, обязан вернуться,
 Что бы там не мешало ему.
 Это им не дало согнуться,
 Да и к подвигу своему
 Именно это вело. До конца.
 И бойцам Ахмат-Шаха Масуда
 Не досталось того "свинца",
 Не пришёл караван отсюда!
 Уничтожены три установки
 Для ракетной стрельбы по целям.
 И ракет самих упаковки,
 Весь запас их был "саморасстрелян".
 Пулемётов и гранатомётов
 Разных видов до сорока штук...
 Не погибших во время налётов
 Дождались сколько маминых рук!
 Ликвидирован центр подготовки
 Моджахедов-руководителей.
 Их не только азам сноровки
 Там учили. Этих вредителей
 Обучали работе с людьми,
 Засылали в ряды "Царандоя",
 А не только "убей и громи",
 Подрывали основы строя.
 Вот на узниках подземелий
 И отрабатывали все приёмы,
 Что в своём арсенале имели.
 И не только колонн разгромы,
 Пленных били, пытали, резали
 И Коран учить заставляли.
 Наряду вот с такими "ликбезами"
 Их физически всех "равняли" -
 Узникам делали обрезание,
 А потом всем давали сладости.
 Но побои, пытки, терзание
 Не отменяли такие "радости".
 Пленных из мусульманских республик
 Содержали от русских отдельно,
 Но таким не давали "бублик",
 Били так же, почти смертельно.
 Разговоры на общих работах
 Сразу палкою пресекались.
 Вся надежда была на субботах,
 Лишь тогда моджахеды не дрались.
 Вот такой была жизнь в плену
 И по международному праву
 Им давали лишь жизнь одну,
 Да и то, если будет по нраву
 Тем, кто их содержал в неволе.
 Пленники представляли страну,
 Поменявшую быт их, не более.
 Среди множества разных племён
 Развивались свои отношения
 И традиции с давних времён,
 Не терпевшие фактов вторжения.
 Люди жили в своём мирке
 И закон для них - суры Корана,
 Их не касались дела вдалеке...
 Но почему же в горах Пакистана
 Возник лагерь - учебный центр?
 Да строй поменялся у Афганистана,
 Задул и в горах переменчивый ветр.
 Но строй не меняется ломкой устоев
 И в современность нельзя так войти,
 Нельзя так забыть мусульманских героев,
 Кочевнику дом обрести.
 И закружился каскад интересов,
 Запад Союзу задумал "Вьетнам".
 На взрывах межплеменных "замесов"
 Придвинулось страшное к нам.
 К афганцам зашли мы не в гости,
 Помочь пригласили в делах.
 ("Моют советские кости"
 На совесть, а не за страх.
 Но дым без огня не бывает,
 Наркотики тут и уран...)
 А наших солдат убивает
 Реальный смертельный "буран".
 Солдат, верный данной присяге,
 Выполнил долг до конца.
 Почему же ему, бедняге,
 Невозможно обнять отца,
 Успокоить свою мать-старушку,
 Наконец, увидать свой дом?!...
 А они, чтоб открыть эту "вьюшку",
 Преступив чрез закон, с трудом,
 Попытались уйти через Запад,
 Главным вырваться было тогда.
 И никто не хотел туда "драпать",
 О чём думают иногда.
 Их же бросили, получается!
 Может, там и пытались вернуть...
 Борис Громов (Такое случается...)
 Заявил (уж "стучал" ли он в грудь,
 Я не знаю): "Солдат нет за "речкой"!..."
 (А что, пленный уже не в счёт?!)
 Моджахед не был "мирной овечкой"
 И старательно вёл учёт.
 Потому что для героина
 Нужно время, а пленный - товар...
 Как же имя того армянина?
 Он нанёс этот, в спину, удар!
 Это версия, нет доказательств,
 Что предателем был Варварян.
 И ушёл он от надругательств,
 Поменяв веру христиан.
 Объяснять это вряд ли возможно,
 Но смущает одна деталь,
 Может быть, где-то неосторожно
 "Заграничную", в будущем "даль"
 Обсуждали тогда с Варваряном,
 А он выдал их - вот и финал.
 Выход к Западу был уже рядом
 И не нужен тогда арсенал!
 Ведь не зря же Людмила Торн
 Приезжала сюда, в Пакистан.
 Только этот "свободы горн"
 Заглушили. Отказ был дан.
 Не дождались их за границей.
 А потом этот страшный взрыв...
 И, возможно, воздастся сторицей
 Тому, кто врагам всё открыв,
 Скрылся где-то и затаился.
 А Рустамов прошёл через плен
 И от Запада "открутился".
 Потому что среди родных стен
 Он хотел жить в беде и в радости,
 А не западный мир постигать.
 И не лить на страну свою гадости,
 СССР за все беды ругать.
 Он простой человек, не герой,
 И не рвался к особой известности.
 (Я задумываюсь порой
 О такой человеческой честности)
 Когда вышли на след Рустамова,
 Он-то ясность во всём и внёс
 И сказал, что готовились планово.
 Но тогда вот встаёт вопрос,
 Почему одни пишут, что вечером
 Взбунтовались тогда "шурави",
 Электричество было "отсечено"...
 Но зачем же тогда, чёрт возьми,
 "Изобразили футбольные страсти"?!
 Рустамов сказал же в своём интервью,
 Что не случайно сложились так "масти",
 Абдурахмон же ведь травму свою
 Именно в матче сумел "получить"
 И с поля пошёл в подземелье
 Ногу свою "лечить".
 Там завладел автоматом "бабая",
 Забрался на крышу и крикнул своим.
 Вмиг моджахедов "лохматая стая"
 Бросилась. Но не по ним,
 А в воздух дал очередь,
 Вторую пустил по земле,
 Чтобы не стали "переть",
 Смерть у него же в стволе.
 Крикнул им - пусть Раббани
 Приедет во всём разбираться!...
 (Повидимому, они
 Не хотели ни с кем сражаться)
 Вот такая была экспозиция.
 Вскоре прибыл и сам Раббани,
 Спросил, не была ли "петиция",
 Что было за эти дни.
 Затем он пошёл к казематам
 И стал уговаривать сдаться,
 Предлагал свободу ребятам,
 Если разоружатся.
 Они Раббани так ответили -
 Пусть приедет советский посол.
 Но недопонимание встретили,
 От диалога тот ушёл.
 И ударили враз пулемёты,
 НачалсЯ продолжительный бой...
 Были ли там артналёты?
 Но вопрос отпадал сам собой)
 Арсенал-то в руках у восставших,
 А оружия там - завались.
 Раббани не хотел деньги давших
 Огорчать. Разговоры велись...
 Но восставшие отбивались,
 Понимали - пощады не будет.
 Вот последние и подорвались,
 Кто погибших теперь осудит.
 Но Рустамов сказал другое -
 Раббани, мол, поставил пушку...
 (Исламабадом он был расстроен,
 Приходилось взрывать "игрушку")
 Но потом, спустя много лет,
 Выдал свой вариант развязки,
 Что вины его в этом нет.
 (Так, пытаясь путём огласки,
 Хочет сам реабилитироваться)
 По его словам, у моджахеда,
 Попытавшегося передвинуться
 До лежавшего рядом соседа,
 Получился случайный выстрел
 Прямо в сторону арсенала...
 Тот "цветок" очень ярко горел,
 Что Америка даже засняла
 Взрыв из космоса с помощью спутника.
 Началось выясненье деталей.
 Но никто не взял в руки "прутика",
 Им важнее "бабраков кармалей"
 Отстранять-убирать от власти,
 Ну, а правда была под запретом.
 Лишь тогда разгорелись страсти,
 И не шуточные, при этом.
 При восстании в Бадабере
 Бежал из плена афганский сержант.
 Вот тогда-то, по крайней мере,
 И поведал о них Голь Ахмат,
 Рассказал в своей контрразведке
 О восстании, всё, что знал.
 По "Бадабере", как по этикетке,
 Наш советник всё "раскопал".
 Но узнали тогда немного,
 Что бежал сержант под "шумок".
 Содержали довольно строго,
 Ему взрыв арсенала помог.
 Вся охрана тогда разбежалась,
 В суматохе он и ускользнул.
 А фамилий... какая жалость...
 Но советник наш тут смекнул,
 Позвонил в отделение розыска,
 Чтоб пропавших дела принесли...
 Вот с того, очень малого проблеска,
 Они в список всех и внесли,
 Кого опознал тот афганец.
 А всего было семь человек.
 Затерялся "походный ранец",
 Всё занёс многолетний "снег".
 Что участников было одиннадцать,
 Это точно сержант назвал.
 (Вот и ждут, когда гриф тот снимется,
 Этот факт все усилья сковал!)