Новогодняя история семейное предание

Максимов Алексей 12 лет. МБОУ«СОШ №41 им. В.В.Сизова»
Диплом 1-ой степени в номинации "Малая проза"

           Наш отряд стоял недалеко от подмосковного города Коломна. Был канун Нового года, и мы с ребятами сидели в своей землянке и вспоминали, что мы делали в это время 2 года назад. Самый старший из нас – дед Аркадий – говорил: «Уймитесь, черти, немчура вот-вот пойдет в наступление».
           Но мы были в своих воспоминаниях уже далеко – дома. Каждый со своими родителями, детьми, друзьями, домашними животными... Я думал о том, как в далекой Сибири под синим-синим небом живет один маленький мальчик, который вот сегодня ночью выйдет на крыльцо нашего старенького, но очень уютного теплого дома и посмотрит на небо – он будет ждать Деда Мороза. Сын так сильно в него верил…  И ни я, ни жена не могли его убедить в том, что это сказка и что Деда Мороза не существует. Сын просто замолкал, хитро смотрел на нас, и я понимал, что он сочувствует нам, глупым взрослым, не верящим в сказку.
           Занятый своими мыслями, я не заметил, что в землянке уже давно идет какой-то жаркий спор.
– Нет, и еще раз нет! Даже думать не смейте!!!– почти кричал старший лейтенант.
–Ну товарищ старлей, ну Саш... – это наш молодой сослуживец Генка о чем-то умолял командира…
           Тут надо немного рассказать о том, в какое время и в каком месте происходили эти события. 31 декабря…  1941 год … Великая Отечественная война... Немецкие войска вот-вот могли занять Коломну. Фашисты подступили достаточно близко к городу, но так как у них не было достоверных данных о настоящем положении дел в городе, они, видимо, решили дождаться утра. Остатки наших солдат заняли оборонительные позиции, пересчитали и разделили патроны и стали ждать атаки.
           На нейтральной полосе справа от нас был небольшой лесок. И вот сейчас мои товарищи пытались уговорить командира отпустить одного из них принести елочку из леса – все-таки праздник.
– Вы в своем уме ?!! – кричал старший лейтенант. – На глазах у немцев, которые смотрят в бинокль!..
            И все-таки кто-то убедил нашего командира, что зеленая красавица поднимет солдатский дух – ведь завтра, возможно, никого из нас не будет в живых. Начали решать, кому идти. Бросили жребий – и он выпал мне.
           Как снайпер, я обладал необходимым навыком маскировки в различных условиях. Естественно, среди ночи в 10 шагах от немецких окопов рубить елку топором было глупо, и я должен был выбрать самую маленькую и аккуратно ее спилить. Но тут возникла проблема – у нас не было ни пилы, ни ножовки. А елку хотелось..., и я решил попробовать перепилить ствол маленького дерева штык-ножом.
Я оделся в белый маскхалат и благополучно пересек освещенную лунным светом поляну. Я знал, что где-то, очень недалеко, в прицел своего начищенного оружия смотрит на поле немецкий снайпер. И не дремлет фашистский дозорный, смотрящий во все глаза в свой немецкий бинокль... Я двигался очень медленно, молясь, чтоб не вылетела задремавшая на поле куропатка, не блеснул нож или еще что-нибудь не выдало меня случайно и глупо.
           Но, слава Богу, все прошло благополучно! И вот я в заветной лесополосе. Надо выбрать деревце… В абсолютной тишине и темноте я начал ощупывать стволы и ветки деревьев, мысленно улыбаясь тому, как удивятся товарищи, если я притащу какую-нибудь березу... Наконец, мои замерзшие руки укололи иголочки, и я безумно этому обрадовался! Я попытался понять, большое ли это дерево, и начал ощупывать ствол, поднимаясь вверх. Но густые лапки дерева мешали мне провести рукой по стволу, и я увидел, когда на одну минуту сверкнула луна, справа от себя небольшой сугроб. Подумал: это, наверно, снегом завалило маленькую елочку. Я очень тихо подполз к ней, начал разгребать снег руками, в голове вдруг завертелись слова из детской песенки: “…маленькой елочке холодно зимой...”– и вдруг я увидел ... глаза!
Это был человек! Это был живой человек! И этот человек в тот момент, как в моей голове зазвучала строчка: “...из лесу елочку взяли мы домой...”–тихонько мне сказал: «Ахтунг…» Я не нашел ничего лучше, чем сказать: «И тебе ахтунг…» – и сел в сугроб... Он тоже сел напротив меня в сугроб… Мы сидели и смотрели друг на друга. Тучка ушла, выглянул месяц и осветил нас обоих. Мы находились в середине этого леса, поэтому оба лагеря – и наш, и вражеский – не могли нас видеть. А мы сидели и думали друг про друга: «Зачем этот человек пришел сюда?»
            Мы оба были в маскхалатах белого цвета. Я показал ему на ближайшую елку, давая понять, что я пришел сюда за ней, и он улыбнулся. Он жестом попросил меня к ней приблизиться. Мы легли на живот и оба подползли к дереву. И я увидел следы на стволе дерева – оказалась, что немец приполз сюда тоже за елкой! Видимо, у меня был такой ошарашенный вид, что немец потянулся к своей шее, достал медальон и открыл его. Там было фото, на котором была женщина с маленьким мальчиком на руках около новогодней елки! Я полез карман и достал фотографию моего сына.  Он тоже стоял на фото около наряженной елки!
           Мы переглянулись и поняли, что тут, на нейтральной полосе, мы –люди, папы, у которых дома дети... Завтра будет продолжаться война, мы будем стрелять, и нас, может быть, убьют, а сейчас мы чувствуем, как два мальчонки на разных концах земли ждут своих отцов и просят Деда Мороза побыстрее вернуть папу!
           Я достал из-за пазухи штык-нож, он достал небольшую пилку, и мы вдвоем принялись пилить ствол елочки… А потом ствол другой елочки... Каждый завернул свое деревце в маскхалат и медленно пополз к своим.
Я полз и убеждал себя, что это все неправда… Что не было немца в лесу… И понимал, что никто об этом не должен знать. Я думаю, и тот немец думал на своем немецком языке тоже что-то подобное.
           Я благополучно дополз до нашего окопа. Дозорные меня приняли с
драгоценным новогодним грузом. В эту ночь мои товарищи, взрослые мужчины, радовались маленькой елочке и веселились, как дети. Глядя на них, я думал о своем маленьком сынишке. Как он отмечает Новый год? Когда мы встретимся? А еще я не мог забыть глаза того немца, у которого тоже есть маленький сын. В далекой Германии он ждет, когда вернется отец с фронта.
           Я долго никому не рассказывал эту историю. Нельзя было. Сегодня ее первый раз услышал мой внук.