Птичья философия из рассказов о природе от Петра Л

Яценко Анастасия 15 лет.
               
Каждый раз, когда я иду на работу и возвращаюсь обратно домой, прохожу через небольшой, полный шума, парк. Он шумный не от городской суеты, а от шелеста листьев. Деревьев там посажено много, словно в лесу. Зимой особенно хорошо. Ветви деревьев и кустов покрываются белоснежным бархатом, а из леса в парки и городские сады прилетают синицы. Эти маленькие, но очень смышленые птички не подлетают близко к людям, а любят собираться группами на верхушках низкорослых сосен, еще молодых, как будто специально напоминающих о Новом годе. Если синичкам бросить крошки хлеба и отойти, они робко выбираются, чтобы склевать их, оставляя на заснеженной тропинке свои следы – следы крошечных птичьих лапок.
Так вот, шел я с работы. Как не странно, на улице не сильно стемнело. И я решил не спеша прогуляться по парку и спокойно дойти до нужной троллейбусной остановки, чтобы потом поехать домой. Но вот мое внимание привлекло чириканье этих зимних, ярких красавиц, этих птиц, которыми я давно восхищаюсь, и неспроста. Они и вправду удивительные. Я решил, что сесть на троллейбус я еще успею, а на птиц полюбоваться хотелось. Постояв довольно долго и посмотрев на птичьи хлопоты, я решил, что сейчас уже точно пора идти домой, как вдруг я увидел, что на земле сидит синичка. Она была изможденная, мокрая и не могла взлететь. «Что случилось, милая?» - будто спросил я у синички. Она закрывала глазки-бусинки от ветра и вздрагивала от холода. К счастью, у меня был с собой платочек, в который я осторожно завернул птичку, и попытался согреть ее теплым дыханием. Я решил взять крошку к себе домой.               
Дома я обустроил синице временное жилище. Постелил в корзинку немного теплой ткани и насыпал туда немного семечек и зернышек. Синица сама пить пока не могла, и я  напоил ее, налив воду в пипетку.
На днях ко мне приехала племянница, и я рассказал ей, что случилось. Валя выслушала и посоветовала мне, когда птичка выздоровеет, выпустить ее на волю, и она будет благодарна мне. Говорят, что есть такая «птичья философия». Конечно, я понимал, что Валя про философию сама додумала, но было интересно. Она училась на орнитолога. Может она и права. Когда племянница уходила, просила написать, если синичка выздоровеет и будет на воле.
На следующий день я сидел в кресле и читал газету, но вдруг отвлекся на шуршание в комнате. Посмотрев, я увидел, что моя пернатая подружка вспорхнула и может летать. Я быстро открыл окно, чтобы выпустить ее на волю, но тут подумал… Вдруг она опять попадет в какую-нибудь переделку, поранится и намокнет, а ее уже никто не спасет? Но тут вспомнил совет Вали – лучше выпустить ее на свободу, там синице будет лучше. Тем более, что синицы – птицы смышленые, и в следующий раз она будет аккуратнее, ничего плохого с ней не случится. Я могу быть спокоен, свою маленькую пациентку я вылечил, и теперь могу отпустить птицу в привычную для нее среду. «Ну что… Пока!».
Прошло два дня, а мне было почему-то одиноко. На кухонной стене не спеша тикали часы, а из холодного крана капали с определенной частотой капли воды... Даже писать письмо Вале мне было трудно, я никак не мог к нему приступить. Хотелось хотя бы еще разок увидеть эту синичку, которую я недавно отпустил. Я решил попить чаю. Подошел к плите, чтобы его заварить, но тут услышал стук в окно. Я обернулся и увидел по ту сторону стекла сидевшую на подоконнике синичку. У себя в клювике она держала семечко бересклета. Я тут же открыл ей окно. Она влетела в комнату и положила передо мной это семечко.   Я улыбнулся синичке, и положил свою  ладонь рядом с ней. Она доверяла мне – села на ладонь и радостно захлопала крыльями, начала чирикать. Я погладил ее аккуратно и сказал просто: «Спасибо!». Синица поблагодарила меня своей веселой песенкой  и улетела. Я помахал ей вслед.
Вечером я сидел за своим письменным столом и рассматривал тот самый подарок от птички – красивое семечко. Рядом со мной находился мой попугай. Доев свой корм, он запросил еще, громыхая своим клювом по прутьям просторной клетки. «Кеша хороший, Кеша хороший», – говорил он без умолку. А я сказал этому обжоре и лентяю, который даже из клетки не хочет выходить и полетать по комнате: «Эх, Кеша, Кеша… Тебя с синичкой и не сравнишь. Она благодарна за то добро, которое ей сделали, а тебе все еды подавай и даже крылья размять на свободе не хочешь. И даже не отблагодаришь. Эх… Ну что ж, я понял, где благодарность, а где ее нет». И взяв в руки ручку и лист бумаги, начал писать.
«Я понял, Валя, что такое птичья благодарность...». И положил в конверт с письмом семечко бересклета.