Прекрасное в малом

 Лягух проснулся рано, подошёл к зеркалу и, отражаясь в нём, стал причёсываться. Все лягушки привыкают к своему внешнему виду, скорее, даже не задумываются о нём, но Лягух, видя себя за той стороной воображаемого мира, за некой хрустальной оболочкой, лишь плакал, роняя крупные, как бусины, слёзы на раковину, и проклинал себя.
 Природа устроена так, что в ней непременно сочетается красивое с безобразным, и эти тайные взаимосвязи раскрываются тому, кто идёт навстречу мирозданию, не перестаёт быть любознательным. Самая страшная акула не осознаёт, что она безобразна. Аллигатор тоже не думает об этом. Вот и лягушке не пристало размышлять об эстетических нормах бытия.
 Но Лягух отличался от своих сородичей. В нём жил философ. А философы, как всем известно, парят в космических глубинах, обычный ход вещей, своего рода незыблемость удручают их. Им хочется переделать этот мир, улучшить его, а если их попытки потерпят крах, они спрячутся в какой-нибудь хижине и будут медитировать среди множества книг, питаясь тем, что бог даст.
 Лягух чувствовал себя прескверно. Ему нужно идти на работу, но надо было сначала умыться, смыть эти солёные капельки. Юные лягушата уже ждали его в школе, повторяя песенки, которые он задал выучить к уроку. Он ощупал взглядом кисти рук. Возможно, только эта часть его тела была прекрасна: длинные пальцы, привыкшие к игре на фортепиано… Но лицо безобразно, как и всё туловище. Росточка он был маленького, тощий, будто наскоро сшитый из старой материи, с ушами, как у гоблина, узкими глазками и горбатым носом, с малюсеньким черепом. Лицо его было всё в болотного цвета пятнах. Обычно лягушата потешались над ним, хихикали. Ему приходилось прятаться под партой и оттуда преподавать.
 Родители, забирая детей, тыкали в него пальцами и говорили:
- Как он уродлив, посмотрите. Ужасный, ужасный Лягух… И он ещё учит наших детей!
 Они подходили к нему и нагло рассматривали, а потом давали пинка.
 Лягух включил воду и стал умываться. Он не заметил даже, как зеркало исчезло. Нет, оно не разбилось, не рассыпалось, оно просто исчезло, внезапно и бесповоротно.  Вдруг ему стало так больно, что он вскрикнул. Колени ослабли, и он упал. Растёкшись по полу, он стал распухать, растаскиваться в разные стороны, так что стукнулся о раковину. Решив, что на голове выросла шишка, он потрогал ушибленное место и к огромному удивлению, обнаружил, что голова тоже расширилась, стала громоздкой. Эти метаморфозы продолжались в течение нескольких минут. Когда Лягух поднялся, то зеркало снова возникло перед ним, и оттуда на него смотрел изумительной красоты молодой мужчина в расцвете сил.
 Лягух обрадовался, стал благодарить создателя, как мог, и вышел из своего домика, направившись в школу. Какая-нибудь лягушка, проезжая на велосипеде, останавливалась и начинала сыпать комплименты и посылать воздушные поцелуи счастливчику. Старые лягушки, помахивая тростью, тоже вставали, как вкопанные, замирая от восторга, удивлялись и втайне завидовали такой красоте.
 Наконец, когда Лягух вошёл в школу, наступило гробовое молчание. А стоило ему войти в класс, как лягушата и их родители растерянно уставились в потолок и спрятались под парты, сокрушаясь, что они так безобразны и неряшливы. Лягух встал у доски и стал рассказывать о классиках, а потом взял и спросил:
- Все выучили песенки, которые я вам давал?
- Ква! – раздалось в ответ. – Ква-а-а!
- Не понял. Скажите, пожалуйста, чётче.
- Ква!
 Они разучились говорить.
 Лягух постоял-постоял и мягко произнёс:
- Я вас прощаю, товарищи мои. И вас, лягушата, и вас, лягухи.
 Большие и маленькие лягушки выбрались из-под парт и стыдливо замерли.
- Вот видите… Прекрасное живёт внутри каждого из нас. И надо время, чтобы оно проявилось… Всего лишь время.
 Лягушата сели за парты, а родители пожелали им хорошего учебного дня и вышли.
 Урок продолжился на доброй ноте. Класс заполнился мелодиями.
 Лягух стал счастливым.