Исторические байки. Часть 64

Исторические байки. Часть 64.

Нужный ответ.

Гоголь в Испанию раз ездил,
В гостинице Мадрида же,
По их обычаю там было,
Грязно, бельё засалено…

Гоголь пожаловался, ясно,
Хозяин ему отвечал:
«Сеньор, ведь нашу королеву,
Причисляют к лику святых.

(«Незабвенную Изабеллу»)

Она же во время осады,
Там несколько недель подряд,
Рубашки с себя не снимала,
Та, как святыня в церкви впредь!

(Её эта рубашка)

А вы жалуетесь, что ваша,
Простыня совсем не чиста,
Когда на ней лишь двое спали,
Французов, женщина и грек.
«Разве вы чище тех господ?»

Секреты генетики.

Кто – то спросил раз у Вольтера,
Показав на поэта там,
На Сент – Амана: «Почему же,
У того господина так:
Ведь его борода седая,
А волосы его черны?»
«Вероятно, потому это, -
Там отвечал ему Вольтер, -
Что челюстью больше работал,
Чем, видно, головой своей»

(Своими челюстями).

Джонсон о несчастьях.

Поэт, литературный критик,
Английский – Джонсон Сэмюэл,
Беседовал раз со знакомым,
Тот о несчастьях говорил.

Рассказывал о них он долго:
Что постоянно те его,
Подстерегают. Но тот Джонсон,
Тут собеседника прервал:

«Коль человек так долго молвит,
О всех несчастиях своих,
Значит ему всё ж эта тема,
Приносит удовольствие -
Истинное горе безмолвствует».

Обыкновенный гений.

Одна знакомая просила,
Эйнштейна ей там позвонить,
По телефону. И сказала:
«Что трудный номер у неё.

Его очень трудно запомнить:
Он – 24361»
«Чего ж тут трудного такого, -
Сказал на это ей Эйнштейн, -
Две дюжины и 19,
В квадрате. Право же, легко!»

(Альберт Эйнштейн)

Уроки воспитания.

Повадился юный Людовик (15),
Манжеты у придворных рвать,
Их кружевные. Граф Морепа,
Взялся его там отучить.

От той плохой его привычки.
Явившись как – то к королю,
В красивых там своих манжетах -
Людовик быстро там к нему…

Одну манжету разрывает,
А граф вторую свою рвёт…
Невозмутимо, замечая,
Там обратившись к королю:

«Странно! Занятие мне это,
Тут не доставило сейчас,
Удовольствия никакого»
Король на это покраснел…
Чужих манжет больше не трогал.

Объективный взгляд.

Талантливый же переводчик -
«Илиады» Ермил Костров,
Слыл чудаком большим и также,
Значился горьким пьяницей.

Раз, после дружного обеда,
У литератора - Костров,
Подвыпивший, сел на диван там,
На спинку голову склонил.

Один из молодых людей там,
Желая подшутить над ним,
Спросил: «Ермил Иванович, что,
Кажется – мальчики в глазах?»
«И преглупейшие к тому же» -
Костров ответил там ему.

Мамина фамилия.

Каспарова  ругал Ботвинник:
Улучшить чтоб карьерный рост,
В СССР, там тот Каспаров,
Не взял фамилию отца.

(Вайнштейна)

Фамилию матери взял он.
Ботвинник как – то там сказал:
«Ведь, я ж не сделал в своё время,
Этого!».  Его ж спросят тут:

«А какая Михаил Моисеевич,
Была фамилия тогда ж,
у Вашей мамы?» Усмехнувшись,
Ботвинник – «Рабинович, та».

Верная примета.

Некий мужик как – то прилюдно,
Царя назвал там дураком.
То, Николая (2). А там кто – то,
Донёс уряднику о том.

Тот на допрос мужика вызвал.
«Я ж не про нашего царя,
То говорил, - мужик пытался,
Там оправдаться перед тем.

«Про черногорского царя же,
Говорил, тоже Николай»
«Голову не морочь мне, - сказал,
Если дурак, то точно, наш»
И мужика там наказали,
За оскорбление царя.

Золотой голос.

Пит Таунсенд, гитарист группы,
«The Who», раз рассказал,
О том, как он летел однажды,
На самолёте там «Конкорд».

И что летел он одним рейсом,
С Элтоном Джоном. Вдруг один,
Из двигателей там взорвался,
Самолёт – высоту терял…

Прощаться с жизнью уже стали,
Там пассажиры. Среди них,
Визжала сильно одна дама,
В ряду где Элтон Джон сидел.

Каким – то чудом дотянул, тот,
До аэродрома, самолёт.
И вот позднее стали в баре,
Те музыканты стресс снимать.

Таунсенд Элтону там скажет:
А ведь тебе хуже пришлось,
Чем нам. Твоя соседка очень,
Визжала на весь самолёт.

«Какая женщина! - тут скажет,
Элтон не без кокетства там, -
Дурачок, это ж я «визжала»,
Ну, как, вам сольный номер, мой?»

С закрытыми глазами.

Певцом был Максим Горький раньше,
В молодости, и выступал,
В театре оперном. Сознался ж –
Довольно скверным был певцом.

Однажды, как стал уж известным,
Писателем – он как – то спел,
Друзьям, арию…  Один спросит,
У Чехова, что был средь всех:

«А почему же поёт Горький,
С закрытыми глазами нам?»
На это Чехов ему выдал,
Глубокомысленный ответ:

«Если его книги читали,
То должны знать – он человек,
Слишком гуманный и к тому же,
Чувствительный там ко сему.

Чтоб не смотреть тут на страданья,
Других людей, кто слушает,
Его пение…» Так нашёлся,
Чехов, чтоб дать нужный ответ.

По закону Архимеда.

Итальянский физик по жизни,
Алессандро Вольта любил,
Очень кофе. Но пил всё время,
Без сахара и сливок тот.

Когда ж его как – то спросили:
«А почему он так тот пьёт?»
Физик ответил: «Если в чашке,
Нет сахара и сливок, то:
Значит – в чашке же больше кофе…»
Вот вам «физический» ответ.