Банши ч. 1

Однажды, погружённый в размышления,
Я в лес забрёл угрюмый и сырой,
Где, к своему скупому удивлению,
Настигнут был ноябрьскою мглой.

Не испытытав ни страха, ни смущенья,
Стал пробираться я сквозь сухостой,
Кляня погоду и прося в сердцах прощенья,
Что не поспею к ужину домой.

Внезапно, будто чёрта увидавши,
Мой слух настропалился, точно кот:
Неподалёку где-то в чаще банши
Стирала саван в мутной глади вод.

Хотел я тенью хлипкой и беззвучной
Проплыть в тумане мимо поскорей,
Да только ломкие как пальцы мумий сучья
Цепляли полы мантии моей.

И в тот же миг, живым испугом упиваясь,
Глумливый Пан с иглистой бородой
Захохотал, на дерево взбираясь,
Где встрепенулся сонный козодой.

Слепая ведьма прекратила петь унывно;
Ступни зашлёпали по гнили ветхих бревен;
Ужасный вой - скрипучий и надрывный -
Как грозный клич, будил голодный ковен...

Тогда, в полубезумной суматохе,
Я бросился бежать, что было сил.
Земля, как плотоядный спрут, впивалась в ноги,
И ветер сиротою голосил...

Ворон-стервец, учуявши добычу,
Кружил, крылом взбивая в пену мрак
И, словно вторя ведьминому кличу,
Гортанным эхом скользнул за буерак.

Своей нерасторопности заложник,
Я края не заметил второпях
И, спохватившись, как обманутый картёжник,
Споткнулся и плашмя слетел в овраг...

Скатился вниз, с листвою грязь мешая
И в лужу сел средь тлена и костей,
Дивясь, сколь миг невинный предрешает
Кончину жизни перепачканной моей.

Гадал я: рок или худое слово,
Начертанное мелом на ребере,
Велели силам беспристрастным и суровым
Заклать меня на этом алтаре -

Иль может сам я в поисках фантомных
Навлёк, накликал ненароком древний гнев?
Мало ли нас - аскетов вероломных -
Почило здесь, средь жертвенных дерев?

Тут всполыхнули изумрудной бахромою
Края лощины руническим костром,
И ведьмы вкруг бормочущей толпою
Расселись, точь кухарки пред котлом.

В промозглой тьме их тощие фигуры,
Посеребрённые отравленной росой,
Пороча форму человеческой натуры,
Тряслись и извивались предо мной.

Какой-то первозданный затхлый ужас
Стальной змеёй скрутил моё нутро.
Вскипела вдруг вода в зловонной луже,
И холод полоснул огнём бедро.

Не в силах более сдерживать испуга,
Я зарыдал, давя слезами крик,
И колотясь, на четвереньках, как пьянчуга,
Пополз по склону, жуя сухой язык...