Для Марии

Тебе было 24 года 


«Сleopatrick – 2008»

Начало декабря. Объявили,
сегодня ты ушла. И безмолвно на небе стало,
как бы на полчаса.

Заносило снегом.
Высоко Ангел летел, я его не видел,
но слышал громкий глас:
«горе, горе, горе на земле».

С этого дня
Море больше не поёт для тебя.
Флакон духов одиноко стал нетронут наполовину опустошившись.
Жжёт, огибает щёку, омывает мои губы
солёная капля.
Ни слова больше от чаек
и свет светильников вечерних погас
на улицах твоего любимого града –
Он лишился твоего голоса,
Зато как обогатился Бог,
когда рядом с ним ты встала 
и начала помогать.

Его тоже можно понять – возраст.
Перестал справляться
в решении небесных дел.

Теперь ты зажигаешь рассвет,
Расставляешь звёзды по местам,
Когда грядёт ночь.
Ты просишь включить дождь Управляющего небесами, если на улицах Санкт-Петербурга слишком жарко.
И ты же одёргиваешь за шёлковую плащаницу моего Ангела, чтоб не случилось чего со мной – вдруг не углядит.

Наверху руководишь небесными рабочими, выставляющими нужные декорации для очередного акта: глыбы облаков справа налево ровно тянутся, как на веревку насаженные, чтоб мы ими любовались, а потом, как закончится сцена, попросишь поставить эти большие и неуклюжие в твою мастерскую для дальнейших представлений. Там же хранится большая золотая луна, жемчужное монисто из звёзд длиной во вселенную, твои любимые акриловые краски для украшения купола над головой: то блёклые тона, то асфальтовый яркий, либо иссиня-лиловый, фиолетово-багряный, цвет мякоти грейпфрута, цвет каштанового мёда, огненно-мандариновый, – любые, какие захочешь – тебе оказано полное доверие, дана свобода и тебе радостно украшать для нас этот мир. Всему своё время.

Вижу, на тёмном бархате неба ты мне светишь звёздочкой,
улыбаешься, а я в ответ зажигаю свечи
в храме Иоанна Богослова на Некрасова.
Мне остаётся только говорить о тебе, в словах моих память о твоей красоте.