рухлядь

Старьё на помойку, а новое после прикупим,
какую-то мебель и утварь, и вновь, помолясь
оставшимся давним запасам - консервам и крупам,
возьмёмся за старое, вселимся, вступим во власть,
владение, то есть новёхоньким слаженным бытом.
Привыкнем помалу и скарбом слегка обрастём.
Пусть кто-то жалеет о стёртом, надколотом, битом,
а мы расстаёмся и точка, не будем о том,
что всё это памятно - дедовский ножик трофейный
и мамина чашка, и мельничка - перец молоть.
А где тут помойка? За домом? За парком? Кофейней?
Предметы - в труху, в чернозём - перегнившая плоть.
Мы новое купим, пополним запасы хоть как-то,
по новой начнём наблюдать за упадком в дому -
то вышло из моды, а это, как будто с плаката
сошло и осталось, да только зачем - не пойму.
Готовим всё так же - на бабушкиной сковородке,
полно инструментов, оставшихся нам от отца...
А век у вещей, оказалось, довольно короткий,
в нём звон хрусталя и диванных пружин хрипотца.
И всё, чем гордились, уходит на свалки помалу,
ведь время любому когда-то воздаст по делам,
как много предметов оно поломало и смяло,
как много всего превратило в потрёпанный хлам.
И где-то за городом, где ни дорог и ни улиц,
где ангелов нет и где черти ломают рога,
лежит наше прошлое, как бесполезная рухлядь,
которая прежде кому-то была дорога.