Из жизни гетто

Мать склонилась над своим ребенком,
Прикасаясь к ручкам, голове,
Слезы капали, и в эхе гулком, звонком
Губы шептали и молили в естестве.

Благославляла так дитя свое навеки,
Душа страдала, умоляла, плакала.
Перед глазами окровавленные реки,
А за окном от ветра что-то звякало.

Укутав дочку, не шуметь стараясь,
И завернув сережки и кольцо,
К колючей проволоке подошла, шатаясь,
Чтоб дочку передать и письмецо.

Был полицай и женщина с ним рядом,
Уже тянули руки к свертку, он
Взял и передал, страхом объятый,
И женщине вручил, как ту медальон.

Мать не плакала, боль жгла изнутри,
Парализующая голос и дыханье,
Цеплялась за ограду: «Дочь, прости!»
И обезумела от горя и страданья.

Хватала за руку мужчину и хрипя,
Шептала: «Почему ее спасаешь?»
Он отвечал, что волю, жизнь даря,
Сполна вину пред миром окупаешь.

Она стояла и смотрела вслед,
Они растаяли как призраки в ночи,
В душе ее остался черный след,
Но знала: дочь должны спасти.

Придет назавтра, веру обретя,
Узнать о дочке, женщине, спасла что,
От смерти неминуемой дитя.
Но завтра не наступит никогда…